— Мой мальчик... мой хороший, такой необыкновенный, такой горячий... — шептал ему Андрей, целуя его влажное от пота лицо.

И целовал его, и ласкал его, бессильно лежавшего в полутьме и с блаженством принимавшего эти ласки.

Едва придя в себя от этого экстатического полусна, Максим потянулся к тумбочке за сигаретами. Подкурив сигарету, он подал её Андрею и закурил следующую сам. Некоторое время они молчали, куря и обнимаясь одновременно.

— Я ведь староват для тебя, не находишь? — неожиданно сказал Андрей, нарушая это умиротворенное молчание.

— Ты что всё это время думал об этом? — спросил Максим, бережно укрывая его ноги своей рубашкой.

— И всё-таки? — прогуливаясь кончиками пальцев по груди Макса, вопрошал Андрей.

— На сколько лет ты себя ощущаешь? — в свою очередь спросил его Максим.

— С тобой? На пятнадцать....

Андрей искоса взглянул на Макса, сверкнув глазищами в темноте.

— Ну вот, — улыбаясь, ответил Макс, — видишь, я сейчас практически растлил малолетнего. Какой же я мудак...

Андрей тихо рассмеялся.

— Теперь тебе крышка, — заявил Андрей с деланной серьёзностью, — я заявлю в полицию, дяденька. Тебя посадят в тюрьму.

— Меня закуют в наручники, ммм... — томно сказал Максим, со смаком выпуская дым, — и посадят на цепь... как дикое животное...

— Наручники? — мечтательно произнёс Андрей, — я передумал звонить копам. Лучше я сам пристегну тебя ими к кровати, моё дикое животное....

— Я опять хочу... — рассмеялся Максим, прижимая его к себе.

— Даже в тюрьму не страшно? — укусив его за губу, спросил Андрей, веселясь.

— Ради тебя мне и в аду сгореть не страшно, — невозмутимо заявил Максим, целуя его в глаз.

— Ты ненасытный.... — коснувшись пальцами его носа, прошептал Андрей.

— Только с тобой, — серьёзно сказал Максим.

Андрей улыбнулся той мягкой улыбкой, которая свела Максима с ума ещё на заре их отношений, и которая вызывала в нем бурные приступы ревности, если Андрей дарил её кому-то ещё.

— Я люблю тебя, Шопен. Вот так-то. — выпалил Максим на одном дыхании.

— Макс....

— Не продолжай, — Максим закрыл ему рот рукой, — всё это дерьмо не имеет значения. Возраст, работа, социальный статус, бабло, что люди скажут, что они, блять, подумают, и ещё тысяча и одна дерьмовая проблема, которая сидит тут...

Максим постучал ему пальцем по лбу.

— Ты просто должен знать, что если я чего-то хочу, я это получаю в конечном итоге. И я не отпущу тебя так просто. И я понял это ещё в тот вечер, когда пришёл в кафе Мюзен.

— Макс... — попытался сказать Андрей, но Максим быстро поцеловал его в губы.

А затем продолжил:

— Хотя, если ты хочешь сейчас признаться мне о твоей любви к другому, то я тебя внимательно слушаю. Как знать, может быть, сейчас выяснится, что любовь всей твоей жизни – это какой-нибудь Аркадий....

— Глупый ты... — прошептал Андрей, блаженно улыбаясь — но от этого я тебя ещё сильнее люблю.

В следующее мгновение Макс уже страстно целовал его куда ни попадя, а Андрей смеялся, теребя его за волосы.

Краем сознания Максим понимал, что теперь его больше не существует. Без Андрея. В какой-то момент его воспалённый мозг сообщил ему эту радостную новость. То, что он ощутил здесь и сейчас с Андреем, с ним не случалось никогда прежде, и никогда больше не случится. Ни одного дня прежде он не был так счастлив, как сейчас.

В отблесках фонарей из окна он рассматривал стройное и точеное тело Андрея, и хотел обладать им все оставшиеся минуты своей жизни. Пианист был словно тенью из безвременья, человеком без возраста, словно и не человеком, а каким-то космическим существом, ворвавшимся в жизнь Максима без предупреждения, преображая её яркими красками.

— Люблю тебя, люблю... — шептал ему Максим, засыпая и прижимая его к себе, как тяжело добытое сокровище.

Сонно смыкая веки, он держал его в объятиях, поклявшись себе никогда больше не отпускать. Умиротворённое и возвышенное лицо Андрея в отблесках уличного света улыбалось ему нежно и ласково, словно обещая бесконечное счастье.

====== 9 ======

В конце рабочего дня Максим заехал в «Musin», чтобы забрать Андрея, который обещал ему сегодня отыграть только один сет. Уже долгое время они собирались перевезти вещи Андрея, но то концерты, то непредвиденные ивенты у кавер-бэнда, то Максимовы завалы на работе мешали им осуществить задуманное.

Максим ужасно тосковал и злился, если Андрей вдруг уходил к себе, чтобы провести вечер за игрой на пианино или написать аранжировку для какого-то коллеги. Каждый раз Макс разгневанно грозился «купить ему новое пианино и перевезти его сюда», на что перепуганный Андрей кричал ему «Нет!» и целовал его так, что у Максима земля из-под ног уходила.

Через месяц этой непрерывной кровавой войны, Андрей все-таки согласился переехать к Максиму окончательно. И вот сегодня они направились в квартиру Андрея прямо с работы, даже не перекусив. Властный Максим больше не мог ждать и с нетерпением высчитывал минуты, когда же их раздельная жизнь закончится.

Маленькая квартирка на окраине города была обставлена хоть и со вкусом, но весьма и весьма скромно. От нахлынувшей откуда не возьмись тоски Максим готов был поколотить Андрея за то, что тот так долго жил здесь один и ни разу не обратился к нему за помощью.

Квартира больше походила на монашескую келью, чем на обычное человеческое жильё. Сказать, что это выглядело аскетично – это не сказать ничего. В скромном, пахнущем старым деревом жилище было чисто, как в хирургическом отделении больницы. Но внимание Максима привлекло не это, он знал о чистоплотности своего возлюбленного с тех пор как они стали жить вместе. Нет... То, другое было настолько вопиющим, что у Максима перехватило дыхание от возмущения.

— У тебя что... кровати нет? — смущенно спросил Максим, изучая глазами эту пещеру отшельника.

— Она мне не нужна, — простодушно ответил Андрей.

— То есть, как это?

— У меня есть прекрасная циновка, — Андрей указал глазами на лежанку в углу комнаты.

— Андрей! — только вырвалось у Максима, — но так же нельзя!

— Это ещё почему? — покосился на него Андрей, смущённо улыбаясь, — на ней можно спать и видеть прекрасные сны...

— Нет...

От захвативших его эмоций Макс присел на стул и обхватил пальцами лоб.

— Ты определённо сумасшедший... — тихо констатировал он, — спать на полу... Зимой.... Ты же мог простудиться!

— Ничего ты не понимаешь, друг мой, — лучезарно улыбаясь своими глазами-омутами, говорил Андрей, усаживаясь перед ним на корточки и беря его руки в свои, — когда ты спишь