— Финн, — она положила ему руку на грудь. Он взглянул на нее, немного успокаиваясь. — Мы здесь не затем, чтобы драться. Мы пришли говорить о мире. Довольно, Финн. Ты прекрасно понимаешь, что он, — она покосилась на меня, — прав. Если бы он хотел нам зла, мы бы давно уже были мертвы. Пожалуйста, Финн, — она заглянула ему в глаза, — успокойся.

Предатель перестал дергаться и опустил глаза. Я медленно освободил его из захвата, возвращая способность двигаться и говорить. Он снова дернулся, но девушка взяла его за руку и крепко сжала — и он потух окончательно. Хе-хе. Похоже, ты втюрился, предатель. Возможно, ей удастся сделать из труса и выживальщика пристойного человека. Посмотрим.

Я отвернулся от них и наконец-то вошел в комнату. Генерал встал, приветствуя меня — я увидел, что он справился с собой, но упоминание о Хосниан все-таки выбило его из колеи. Я начал злиться. Эти клоуны, заявившись сюда, только и делали, что выпендривались и оскорбляли меня и моих людей. Да, мне нужен этот мирный договор, но не настолько, чтобы всё это сносить беспрекословно. Всему есть предел. И он только что наступил.

Я встал во главе стола, Хакс — справа, Рита — слева от меня. Это было заявление. Дэмерон недоуменно вскинул брови, но поднялся и подошел, остановившись рядом с Леей. Рей встала возле предателя и девушки-механика — еще одно заявление. У меня внутри нехорошо кольнуло, но я не обратил на это внимания. Пускай делает, что хочет. Я устал за ней бегать.

Хакс передал мне датапад с требованиями Сопротивления. Их было много, но я прочел первых три. Я приложил все усилия, чтобы не разбить устройство об стол, а просто положить, но вышло все равно громко. Я видел, как на том конце стола все напряглись. А чего вы ожидали? Думали, что Кайло Рена можно дразнить безнаказанно?

Я заговорил, и в комнате похолодало.

— Вы любезно изволили напомнить нам про Хоснианскую трагедию, — я почувствовал, как вздрогнул Хакс, — не зная ни обстоятельств, ни причин произошедшего, прекрасно отдавая себе отчет, что выстрел был сделан по приказу предыдущего руководителя Первого Ордена,— я сделал паузу. — Однако я должен задать вопрос. Вы знаете, сколько людей работало на базе Старкиллер? — Дэмерон резко выдохнул, понимая, куда я клоню. — Пять миллионов человек. Из них спаслись только несколько сотен офицеров, потому что эвакуация была начата слишком поздно. Многие из погибших успели занять места в крейсерах, но все корабли, кроме легких и быстроходных, погибли при взрыве, не успев отлететь от планеты на безопасное расстояние. Кто это был? Враги, кровавые изверги? — я обвел их всех взглядом, и каждый, даже мать, отвел глаза. Я взглянул в глаза Дэмерону. — Ты видел людей на Крейте, капитан? Многие из них потеряли своих близких на Старкиллере. Как они приняли тебя? Того, кто собственноручно взорвал их близких?

По вздрогнул и опустил глаза.

— Вы написали много требований: наказания и осуждения за Хосниан, трибуналы для военных преступников… — я указал рукой на датапад. — Не многовато ли казней, Лея Органа? Вы хотите мира или эшафота для всего Первого Ордена со мной во главе? Но вам и этого показалось мало. Вы пошли дальше и выставили особое условие, — я взглянул на Рей, она отвела глаза, а я презрительно посмотрел на мать. — Вы берете заложника… Зачем? Чего вы добиваетесь, генерал?

Мать вздрогнула, но не подняла на меня глаз. Я несколько раз выдохнул — дыхание вырывалось паром. В переговорной стало очень холодно.

— Я скажу вам, как это будет. У вас неделя на размышления. Через неделю мы подпишем предварительный мирный договор. В нем будет три пункта. Первый: Хосниан и Старкиллер не должны повториться никогда. Двусторонний мораторий на создание оружия такого вида. Второй: тотальная амнистия. Война развела нас по разные стороны баррикад и диктовала нам, кто друг, а кто враг. Больше этого разделения не будет. Все солдаты — и Сопротивления, и Первого Ордена — должны вернуться домой. Третий: мы вместе выступаем против радикалов и предателей в своих рядах. Мы публично объявляем о мире, а все, кто против, будут уничтожены. Через неделю мы выступим против генерала Немзи на Внешнем кольце. Он последний из альянса взбунтовавшихся генералов Первого Ордена. Мы сделаем это с вами или без вас. У вас неделя, чтобы принять решение, — я выдохнул и взял эмоции под контроль. — В противном случае мы объявим одностороннюю амнистию, — Лея вскинула на меня глаза. — Все, кто захочет, смогут уйти домой и жить мирно. Чему вы будете дальше сопротивляться, генерал? Вы пошлете людей на смерть, сделаете из них террористов, потому что ненавидите своего сына? Настолько, что даже мир в Галактике, которого он пытается достичь, недостаточно хорош для вас?

Я с вызовом посмотрел ей в глаза и обвел взглядом всех собравшихся.

— У вас неделя на принятие решения. Вы можете улететь отсюда в любой момент. Все, кто хочет улететь добровольно,— я со значением взглянул на Рей.

— Я полечу, — ее ответ прозвучал тихо, но твердо. Я кивнул.

— Однако я хочу вас предупредить, — я сделал паузу. — Вы все здесь знаете о том, что меня и Рей связывают узы Силы. Вы вольны улететь отсюда и не вернуться. Каждый из вас, — я снова взглянул на нее, она отвела глаза. — Но если я узнаю, что вы силой удерживаете ее или причинили ей вред, — а я узнаю, — я сделал паузу, возвращая контроль над эмоциями, — вы все умрете.

Мать медленно подняла на меня взгляд и встала.

— Мы поняли вас, — она сделала над собой усилие, — Верховный лидер. Мы отбудем сейчас, чтобы донести результаты переговоров до командования Сопротивления, — она повернулась, чтобы выйти, но Хакс окликнул ее.

— Генерал Органа, — она повернулась к нему и взглянула… тепло? Мда. Похоже, все приятные взгляды достаются сегодня не мне.

— Да, генерал?

Хакс опешил, но быстро взял себя в руки.

— Ваш корабль, мэм. Мы отправили его на дозаправку, и техники доложили мне, что обнаружили поломку в гиперприводе во время стандартного сканирования. Якобы там установлен компрессор, но, чтобы обойти его, кто-то варварски вырвал часть микросхем из цепи, — я отметил, что Рей опустила голову и покраснела. — Нужно его починить, иначе его может закоротить в любой момент, пока вы находитесь