Так, двое готовы. Дальше.

За Листером стояла та, кто волновал меня больше всех, — Зира.

Зира — единственная женщина среди рыцарей Рен. Гиперчувствительная телепатка, что могла запутать даже меня так, что я сворачивался в стонущий клубок, утонув в самых болезненных воспоминаниях, которые она умело выуживала из подкорки, пока я не научился защищаться. Кудрявая зеленоглазая девушка вызывала одно желание — защитить, но была смертоносной настолько же, насколько милой. Зира колебалась долго, но под давлением моего взгляда сняла шлем. Я едва сдержал гневный возглас, хотя уже видел ее лицо раньше, на совещании.

Шрамы и рубцы под левым глазом сформировали прямо подошву из загрубевшей кожи, будто какой-то правша бил ее в одно и то же место регулярно. Губа с левой стороны немного неестественно кривилась. Я знал, чьих рук это дело. Я знал, что всё это можно было залечить, но она не хотела. Я знал, почему она оставила эти следы, и что на ее теле рубцов еще больше. Я знал, но не мог поверить в то, что вижу.

Зира гордо вскинула голову и с вызовом глянула на меня. Я чувствовал, что на ее теле есть открытая рана, из которой она пытается черпать Силу. Глупая. Твой путь — другой. Твои успехи с Тьмой всегда были связаны с болью и страданием. И ты, чтобы соответствовать нам, не уступать, с головой погрузилась в них. А он тебе помогает теперь, да?

Я гляжу ей в глаза, зная, что она чувствует мой вопрос. Зира отводит глаза, а я еле сдерживаюсь, чтобы не разбить чертов стол и не обрушить что-то тяжелое на следующего за ней рыцаря.

Вел колеблется долго. Но все-таки снимает шлем. Когда-то он был красавчиком. Блондином с теплыми карими глазами. Спокойным, харизматичным, талантливым.

От того, кого я знал, остался только талант, что пылал в нем нездоровым, неутолимым пламенем. На меня смотрел безумным взглядом старик. В свои тридцать два он выглядел на десять лет старше и, казалось, не спал целую жизнь. Вел был гениален в силовом излечении. Он мог вытащить любого практически с того света, даже не оставив рубцов, но не мог излечить свою собственную душу.

Его талант не поддавался объяснению, потому что даже мы с Дереком не могли сравниться с ним, хотя были гораздо сильнее. Он больше жизни любил Зиру. Я знал, что он влюбился в нее с первого взгляда, как только увидел в лагере Люка. Я знал, что он был готов умереть ради нее. Я знал, что он, единственный из нас, был полностью безоружен перед ее манипуляциями. Его безграничная любовь делала его беззащитным, одновременно ожесточая.

Она издевалась над ним ментально, а он ее бил. Он не позволял ей стереть его память, она не позволяла ему залечить ее раны. За те годы, что их не было, это взаимное издевательство, сформированное Сноуком, окончательно вышло из-под контроля.

Я вздохнул и перевел взгляд на последнего рыцаря. Тот не медлил. Из-под маски показалось конопатое лицо парнишки, ненамного старше Рей.

Увидев его, я, лишь приложив титанические усилия, не отвел глаз. Я убил его брата. Брата-близнеца. Митси и Кензи были неразлучны. Но в ту ночь Митси встал рядом со мной. А Кензи просто бросился с криком на брата, подняв меч. Я не хотел его убивать, о Сила, я не хотел убивать этого ребенка. Но он сам напоролся на мой меч, не поняв даже толком, что произошло. Благо, Дерек успел усыпить Митси до того, как он это увидел.

Он обо всем узнал потом, увидел в наших воспоминаниях. Я думал, он обозлится, станет ненавидеть себя и других за смерть брата, но, как я понял сейчас, в этом ребенке Свет горел так ярко, что даже Сноук не знал, как к нему подойти. Уникальное существо — Свет, что вошел во Тьму из чувства справедливости. Он всё чувствовал, но всё равно верил в каждого из нас. Он велся только на ярость — и сражался за двоих, если в нем удавалось пробудить это чувство. Сноук знал, как это сделать, но он никогда не пытал и не издевался над Митси морально. Это было бесполезно. Юродивый, правильный, солнечно рыжий ребенок улыбнулся мне открыто. Вот для кого рыцарские облачения, кодекс, учение были крепостью, узилищем. Я не понимал. Никогда не понимал, зачем он пошел на это тогда, потеряв брата, зачем продолжает идти этой дорогой. О Сила, я так рад, что ты выжил! Как же я рад! Я смогу оградить тебя от всех дальнейших бед. Клянусь, я оправдаю твою веру в справедливость, Малыш.

Я заметил, как вздрогнула и опустила голову Зира, услышав мои мысли, но с ней я еще только должен был разобраться. А пока я лишь тепло улыбнулся Митси.

Я чувствую, что у всех рыцарей ко мне масса вопросов. Я открываю сознание и позволяю им увидеть то, что считаю нужным для их понимания. Они смотрят. И видят. Энакина, Люка, Сноука — величайших мастеров, которых они могут ненавидеть, но не могут не принимать в расчет. Они видят Рей и то, что она принесла с собой в мою душу. Они видят истинную силу Баланса.

Я держу сознание открытым, пока они, один за другим, не выскальзывают.

Я перестаю транслировать им свои ощущения, свой опыт и даю возможность осмыслить увиденное. Тод, Листер и Митси поняли и приняли всё почти сразу. Но мне нужно будет поговорить с каждым по-отдельности еще раз.

Зира и Вел остаются неудовлетворенными. В них всё еще бушует боль и неприятие.

С ними нужно поговорить сейчас и без свидетелей.

— Тод, Листер, Митси, малыш, оставьте нас. Нам с Зирой и Велом есть что обсудить. Я позову вас.

Тод хмурится, Листер закатывает глаза, а Митси улыбается. Все трое выходят. Оставшиеся двое смотрят на меня в упор. Я обращаю взгляд на Зиру и приказываю:

— Раздевайся.

========== Рыцари Рен II ==========

Комментарий к Рыцари Рен II

Боюсь, что Рыцари получились не такими, какими вы их ожидали увидеть. Но, под страшными масками и черными одеждами - тоже люди. Они все разные и совсем не идеальные. Не смотря на всю свою устрашающую мощь они могут быть глубоко несчастными, безобидными или странными.

Простите, если кого-то разочаровала. Но такими я их увидела.

— Бен, можно я тебе помогу?

— Зира, иди спать. Это мое задание.

— Бен, тебя ведь наказали из-за меня.

Я оставляю чертовы дрова. Всё равно нужно отдышаться немного. Поворачиваюсь к ней. Ага, помогать она мне будет. Сейчас ветер посильнее подует, и тебя унесет. Я вспоминаю, как ее трясло, когда Люк поставил нас в