— Я не тупой. Я читать умею, понял? — сухо пояснил фавн. — Сиди в углу и не отсвечивай, пока тебя твои горничные не заберут. А мы найдем, чем себя развлечь.
— Дениэл, ну нельзя же людей хватать, им же страшно! — возмутился молодой фавн.
— Да заколебал вкрай. Ебется плохо, приблуды зажилил и не делится, а еще постоянно оскорбляет! — Раб разжал пальцы и мужчина сразу же забился в угол, как дрожащий крысеныш. — Все равно нас продадут, ну, и что перед ним соломкой стелиться-то? Был бы человек хороший, а так ни ебаться, ни целоваться нормально не умеет. Ему лишь малолеток из питомника и трахать.
Господин Домрек сидел, закрыв лицо руками и стараясь не слушать колкие слова, пробирающие насквозь. Да, он выйдет отсюда когда-нибудь, да, он продаст этих непокорных рабов на какую-нибудь стройку, и, да, наверно, купит новых. Только вот выкинуть из памяти сегодняшний проклятый вечер, едкие фразочки и презрительные взгляды он не сможет. Как и не сможет забыть, что все время фавны ему подыгрывали ради вкусных обедов и теплого жилища, а только мучитель их покидал — смеялись над попытками их выдрессировать и сломать. При всем своем желании, при всей своей фантазии, и при всех своих ресурсах Эрдиан так и не стал настоящим хозяином, как мечтал. И, видимо, уже не станет им никогда.
●●●
Мартиана уложили в постель, словно ребенка, не обращая внимания на его недовольство, и потом еще и одеяло подоткнули с особой нежностью.
— Я твою любимою книжку принес, — радостно заметил Натаниэль и стал устраиваться рядом со своим избранником, — самому интересно, чего ты на нее так дрочишь?
— Неправда, я восхищаюсь романом и перечитал его раз двадцать! — вспыхнул юноша, даже попытался вскочить с места, но, конечно же, самые родные руки на свете его мягко остановили. А через мгновение он сам уже лежал под боком огромной туши, наслаждаясь бесконечным теплом.
— Ну, я и говорю, что дрочишь, — усмехнулся фавн и зашелестел страницами. — Такс, где тут у нас горячие потрахушки? На какой странице искать?
— В этом романе нет подробного описания горяченького. Они оставлены на фантазию читателя, а акцент в произведении делается на взаимоотношении двух любящих людей. Ну, то есть на взаимоотношении фавна и человека, — пояснил Мартиан.
— Ты хочешь сказать, бросить родню и умотать в другое государство тебя вдохновила детская книжка без потрахушек? — в голосе Натаниэля отчетливо слышался сарказм, смешанный с удивлением.
— Нет, конечно же… идея. Меня сподвигла на такое решение идея, — паренек лег чуть поудобнее, положив голову на плечо любимого и вгляделся в его полуразмытые очертания зачарованными голубыми глазами. — Главный герой по счастливой случайности становится хозяином юного фавна…
— И трахает во все щели, только про это не написали. И картинок нет.
— Нет, — на лице Мартиана блеснула улыбка на мгновение, — он заботится о нем. Читает ему книжки и рассказывает о том, как мир огромен и прекрасен… укладывает спать. Они вместе проходят многое… и когда малыш вырастает, то он проникается сильными чувствами… — юноша запнулся и словно померк, — они остались вместе до самого конца… А наш конец, наверно, наступит уже завтра…
— Ни хрена не наступит. Никто ничего не докажет! Так что не парься. И, вообще, ты завтра будешь «болеть», а я сообщу твоим коллегам об этом. Заодно поспрашиваю про Домрека, че там и как… Ну и очки новые куплю по дороге.
— Таких очков на городском рынке нет. Я узнавал…
— Да ты со своим «везением» будешь раз десять мимо самой большой лавки с товарами для слепышей проходить. А то я не знаю.
— Натаниэль, я же не идиот, — Мартиан слегка обиделся, но легкий, невесомый поцелуй в уголки губ заставил его забыться и прикрыть веки.
— Нет, ты Дурашка. Мой хозяин Дурашка.
— И я никакой не хозяин, Натаниэль. Я неоднократно говорил, что даже не ощущаю себя хозяином. Я просто я. И я счастлив, чувствовать твои прикосновения и слышать твой голос.
Фавна сразу стало очень много вокруг, как только он обнял юношу и почти полностью спрятал его тело мощными, но предельно осторожными руками.
— Я люблю тебя… хозяин, — искренне и едва уловимо прошептал Нат на ухо, убрав золотые прядки ладонью. На самом деле его чувства были не столь скупыми, но выразить их никак не получалось. Он знал, ощущал, что целиком принадлежит своему недоразумению в ночнушке с рюшами и что готов без колебаний за него умереть. Да на все готов, если честно, даже произнести вот эти самые слова, которые поклялся больше никогда и никому не говорить, после того проклятого дня, когда Эрдиан Домрек растоптал его душу.
Сначала Мартиан не понял, что же произошло, и лишь потом он осознал, — циничная, видавшая виды махина, закованная в толстенную исполосованную шкуру, вручает в его ладони свое горящее беззащитное сердце, которое еле собрал из осколков.
— Натаниэль… — выдохнул удивленно юноша, уже придумывая восторженную тираду, но опять был отвлечен поцелуем, едва приоткрыл ротик.
— Не нужно слов… я лишь отдаю тебе все, что у меня есть… все, что осталось. И ничего не требую взамен — поступай, как хочешь. Ты же мой хозяин, — фавн искренне улыбнулся, полностью доверяя себя самому невезучему человеку на свете.
====== 18. Эпилог ======
Утро для Мартиана-Грегори началось с ласковых прикосновений, а вовсе не с солнечных зайчиков и щебета птиц. Нет, все это было, разумеется, но разбудить юношу они не могли даже все вместе. А вот нечто приятное и терпкое, обрушившееся на него из реального мира, за несколько мгновений расправилось со всеми снами. В результате паренек, поворочавшись, потянулся, как очень сонный кот, и разлепил глазки, пытаясь разобраться в происходящем. Поначалу ему показалось, что Натаниэль решил в который раз обработать его тело лечебной мазью, только дело обстояло совершенно иначе…
Мартиан лежал на спине с задранной до самой груди ночной рубашкой, пока его полусогнутые бедра самозабвенно облизывал один здоровый фавн, не забывая при этом те самые бедра своими лапищами держать разведенными, чтобы еще и видом обнаженного хозяйского тельца наслаждаться.
— О, проснулся, — Нат поднял темные глаза на партнера, проходясь смачно языком по бледной и тонкой коже, — с добрым утром.
Внутри юноши снова все сжалось в трепетный комочек от этих сильных и
