В глазах Мартиана застыл непередаваемый ужас и отчаяние, он всем своим естеством ощутил, как его заветная мечта, к которой он шел столько времени и ради которой стольким пожертвовал, разбилась и рассыпалась острыми осколками прямо на его ноющее сердце.

— Это что… меня об… обманули, да?

— Неа, тебя наебали.

Комментарий к 1. Фавн

Щетки

— длинная шерсть над копытами.

====== 2. Купание ======

Мартиан окончательно поник, опустив голову и спрятав свое необъятное горе под каскадом золотых волос. Боль, разочарование и гнев пронзали его сердце насквозь в данную минуту…

— Эй, — Нат окликнул юношу, тем самым выдернул его из плена самобичевания и страданий, — пожрать-то дашь?

— Послушай, — в голосе паренька отчетливо слышались тихие нотки отчаяния и безысходности, — не мог бы ты вернуться к своему хозяину? Пойми, ты мне никаким боком не…

— Ты мой хозяин. На мне зачарованный ошейник, и если я утопаю от тебя на десять километров, мне, вощет, херово будет. Так что неси жрать, — фавн бесцеремонно в очередной раз оборвал речь собеседника и демонстративно сложил мускулистые руки на груди, не снимая с лица ехидной маски, — я третий день на одном хлебе и воде, знаешь ли.

Мартиан окинул придирчивым взглядом неряшливого гостя, особенно его ноги, покрытые свалявшейся шерстью, и поправил очки:

— Тогда мне придется сдать тебя стражам.

— Отлично, у них и пожру. А заодно расскажу, что ты рабов покупаешь. Это нелегально, кстать, если забыл.

— Ты… ты по городу разгуливал с ошейником!!!

— И че? Стражи правопорядка нашего дорогого королевства чешутся только тогда, когда ты их доебешь и пару заяв напишешь. А я и доебывать, и писать умею. — На лице Ната расплылась злорадная победоносная лыбища. — Неси жрать!

— Так… ладно, хорошо. Выбора у меня все равно нет, но сначала ванна! Я воду погрею…

— Нахера? Всю жизнь холодной мылся. Давай скорее с этим разберемся, а то кишки уже сводит.

Мартиан-Грегори вздохнул обреченно и поплелся в ванную комнату.

Признаться, впускать сюда нечёсаную махину юноше хотелось меньше всего, ведь здесь невероятно светло, чисто и… нежно: кремовые полотенчики, жидкое ароматное мыло в ярких склянках на полке, большая круглая начищенная бадья посреди комнатки, отделанной голубой плиткой.

— Что, здесь его хотел оттрахать? — слова фавна больно и резко кольнули парня, и он медленно поднял голубые, заполненные гневом, глаза:

— Здесь он должен был мыться. Один. И, пожалуйста, не надо ничего говорить про моего Натаниэля. Пожалуйста…

— Ну-ну, — в грубом голосе снова мелькнула ехидная усмешка.

Юноша собирался сам натаскать воды, но его отодвинули. Буквально — взяли за плечи и переставили ближе к стене, как хрупкую вещицу, чтобы не мешался. И в самом деле, Нат заполнил бадью довольно шустро, принося по два тяжеленных ведра за раз с такой легкостью, будто это и не ведра совсем, а пылинки. Уже через пару минут он молча стянул с себя нехитрую одежонку, представ перед ошалевшим хозяином во всей красе, правда, пока лишь сзади, но и этого ему хватило. Широкая, действительно широкая, внушительная спина моментально приковала взгляд Мартиана. Во-первых, такой мощи он еще не встречал, во-вторых… вся спина была покрыта шрамами, уродливыми, длинными, глубокими, едва заметными и крошечными, которые без очков и не разглядишь.

— О… боги, — промямлил юноша, продолжая нескромно таращиться на следы неимоверной человеческой жестокости.

— Ниче так узорчик, да? — заявил исполин, повернувшись к господину лицом. Естественно, он сейчас равнодушно-саркастичен, как и ранее, и, естественно, даже толики стеснения на его щеках не горело, словно стоять абсолютно нагим для раба самое обычное дело. Да и чего стесняться-то с такими размерами?

За свою недолгую и праведную жизнь Мартиан лицезрел не так уж и много членов. Даже нарисованных, и тех было мало. Но все, что он видел когда-либо — жалкое зрелище по сравнению с тем инструментом, коим наградила фавна природа. Инструмент не настолько гигантский, как рассказывают в дешевых книжках, но достаточно большой, чтобы с упоением его разглядывать и украдкой сравнивать со своим достоинством, вздыхая про себя от зависти.

— Завидно? — как всегда задумчивость паренька безжалостно прервали, и он, спохватившись, сразу же отвернулся, краснея, как девственник.

— Я таких раньше не… и такие шрамы, как у тебя, я тоже не… Мне очень жаль, что я вел себя так грубо и невежливо. Прошу, прости меня. Вся эта история меня глубоко ранила, и я… был немного… несдержан…

— Забей. Лучше спинку потри.

— Ч… чего? — наглость и насмешливый тон Ната будто ледяной водой окатили Мартиана. Подобное нескромное предложение прозвучало для юноши словно едкое оскорбление.

— Спинку, говорю, потри. А то соловьями разливаться все умеют, а как что реальное сделать, так всем брезгливо и боязно. Свою малолетку, небось, собирался чуть ли не облизывать в этой самой бадье, да? — фавн прищурился.

И ведь это было чистейшей правдой! Мартиан действительно собирался, не сегодня, конечно, но когда-нибудь точно, долго и осторожно омывать золотошерстного Натаниэля… изучать его тело… гладить пушок на бедрах и животе, наслаждаясь его озорным смехом.

Юноша промолчал, поджав губы и отведя пристыженный взгляд, а через мгновение уже закатал рукава халата, обнажив тонкие руки, и вооружился жесткой щеткой:

— Возможно, и собирался, а теперь мне придется возиться с неряшливым буйволом.

— Ну, прости, что я не мечта педофила, а рабочий старый раб. Знаешь ли, меня розовым маслом не поливали, и гребешками из слоновой кости шерстку не расчесывали, — грузное тело медленно погрузилось в бадью, выплеснув немного воды прямо на кафель и промочив халат господина.

Раньше Мартиан не знал, как горячо и ярко может пылать ненависть, ровно до сегодняшнего дня, когда вместо своей нежной и тонконогой мечты ему пришлось намыливать широкую спину циничного существа. А вот фавн, напротив, разомлел и довольно прищурился, пока его оттирали щеткой и губками, даже если движения были грубыми.

— Да, мне жаль, что с тобой обращались жестоко. Действительно жаль! Но мне нужен мой Натаниэль. Мой! За которого я заплатил 6 золотых!! — На плечи верзилы плеснули немного воды, на что он и ухом не повел.

— Чтобы его трахать…

— Я бы о нем заботился, я никогда бы не причинил ему вреда, и…

— И регулярно бы его трахал.

— Нет! — Мартиан возразил на повышенных тонах, бросив остервенело тереть необъятное тело щеткой. — Я бы… я бы ждал, пока он подрастет и сам сделает свой выбор!

Фавн разразился громким и обидным хохотом, даже смахнул пару наигранных слезинок, чем окончательно довел