— Ты уверен?..

— Иначе нас всех перебьют.

Он только кивнул, потом исчез меж падающих тел и сражающихся воинов — наверняка к магам. Но Алавар может о себе позаботиться, поэтому я развернулся и пошел вперед.

Я высвобождал Дар внутри себя. Чувствовал, как он раскручивается, выгибается. Позволял скользить ему по венам и вдоль костей, окружать меня, защищать и превращаться в оружие.

А потом я заметил Венара Меврана. Внук леди Ашайи сражался с одним из воинов Уртара, явно более умелым. Когда из рук Венара выбили меч, я понял, что мне стоит всего лишь замедлить шаг. Протянуть долю мгновения, пока вражеский меч не пронзит грудь, не прервет жизнь возможного жениха Элерис.

Но я не мог.

И резким выпадом убил воина Уртара, почти слыша песнь меча, уловившего мою мысль. Мальчишка Венар тяжело дышал, смотря на меня и утирая кровь из разбитой скулы.

— Подними меч. И если еще раз потеряешь — ты мертв.

Он отшатнулся. Как будто почувствовал Дар, который плотно меня окутывал. А может, и действительно ощущал. Оставив Венара, я снова двинулся вперед. Позволяя Дару стать моей броней, используя его, чтобы как можно дальше прорвать вражеские ряды, рассечь их, как мечом я рассекал плоть.

И когда я понял, что больше не могу это сдерживать, то выпустил Дар. Позволил волной прокатиться вперед, оглушая воинов Уртара, заставляя их падать на колени, отплевываясь кровью.

Я тоже могу приносить огонь и кровь.

И они стояли вокруг меня на коленях, пока я возвышался над ними, пока они признавали, что бой окончен. Мысленно я потянулся к Уртару Мар-Шайалу, он тоже стоял здесь, среди своих воинов. Гордый, не преклонивший колени даже сейчас. Даром я заставил его остановиться, замереть, будто пойманное в смолу насекомое. Ждать, пока я шагал к нему сквозь полумрак коленопреклонённых воинов.

Благодаря Дару, я ощущал, что невидимым оставался и другой бой, магический. Воля Алавара схлестнулась с объединенными магами противников, но даже собравшись, они не могли одолеть его так просто. И когда их магия наконец-то распалась, затрещала и опала, я чувствовал ликование Алавара. То ли благодаря Дару, то ли потому что он был магом.

То ли потому что он мой брат.

Когда мы гнали сюда, Алавар рассказал, что он рад своему назначению, готов наконец-то навести порядок в Ордене. Но он совсем не так предполагал начать. Не из-за интриг Ниры, а потому что сам бы ее победил. Отомстил за собственное лишение магии, за всё, что Ялавари сделала. Одолел силой и, торжествующий, стал Верховным Магом.

Этого не произошло.

Но сейчас Алавар ликовал, потому что наконец-то смог в полной мере развернуть собственную силу — и победить.

Уртар Мар-Шайал, крепкий, высокий, с густой бородой, единственный стоящий посреди своих воинов. Он в бессильной ярости сжимал меч, но Дар держал крепко, и он не мог пошевелиться. Чистый, без чужой крови — он отправлял воинов на смерть так же легко, как хотел убить собственного сына, предпочитая поручать грязную работу другим. Он действительно мог думать, что ему нечего терять, а Канлакар сделает его наместником или королем.

Джаген оказался около Уртара чуть раньше меня. С холодной яростью на лице, с кинжалом в руке. Он хотел пронзить сердце своего отца, убить, как тот хотел прикончить его самого.

— Нет.

Мой голос, не громче шепота, наполненный Даром, прильнул к Джагену, заставил остановиться и опустить клинок. Заставил задрожать.

— Нет, — повторил я. — Он изменник и не достоин смерти на поле боя.

Джаген медлил. Но потом кивнул, скинул оцепенение и хищно улыбнулся отцу. Он сам связывал Уртара Мар-Шайала — но прежде толкнул его, заставляя встать передо мной и перед ним на колени.

Дар начал отступать, рассыпаться, сворачиваться, оставляя приятное изнеможение. Я устал — до такой степени, что даже потянувшись к Элерис сквозь расстояние, почти ничего не смог уловить.

Но отголоски напугали меня. Заставили пробежать дрожь вдоль позвоночника. Потому что я ощущал не только радость сестры. Ее торжество, да — но и безумие. Черную распахивающуюся бездну.

========== 25. ==========

— Скажи, что кишки твоих мятежных магов украшают замковые стены.

Я верил, что фраза не звучит так устало, как я себя на самом деле чувствовал — хотя вряд ли Алавар этого не знал. Я сидел в глубоком кресле в маленькой комнате замка Мар-Шайалов и даже знать не хотел, кто жил в этих покоях до меня.

Вошедший Алавар молчал, и я снова открыл глаза, чтобы на него посмотреть. Он застыл с недоуменным выражением лица. И проворчал:

— Иногда, Киран, я не понимаю, говоришь ли ты на полном серьезе. Подавай хоть знак, когда шутишь.

Я пожал плечами:

— Это твои люди, делай с ними, что считаешь нужным. Но на стороне Уртара оказались действительно сильные маги.

Я собирался спросить, почему Алавар как Верховный Маг не знал об этом, но не хотел, чтобы это звучало упреком. Он только начал управлять Орденом, не удивительно, что не в курсе, на каких территориях кто, и окажет ли поддержку изменнику.

К тому же я не сомневался, что Алавар и сам корит себя за неосведомленность.

Поэтому сказал другое:

— Хорошо, что ты был с нами. Иначе справиться с ними оказалось бы сложнее.

Алавар рассеянно кивнул и уселся в соседнее кресло. Я специально попросил небольшую комнату, без особых изысков, чтобы натопленный камин мог быстро ее обогреть.

Едва мы прибыли в замок, Джаген занял покои отца — я знал, что он их ненавидел, но это было важным знаком для людей.

Сам же Уртар Мар-Шайал, закованный как изменник, содержался в подвальных казематах — подчеркнуто неуважительно, в отличие от его жены и маленького ребенка, которым просто запретили покидать их покои. Для верности я поставил около дверей пару королевских гвардейцев.

Джаген хотел заковать и их. Казнить. Но не мог пойти против меня, когда я сказал:

— Мы не убиваем детей.

Младшему сыну Уртара, от второй жены, исполнилось то ли два, то ли три года. И я посоветовал Джагену начать правление не с их смерти.

— Вторая жена лорда кроткая и тихая — отправь ее в Храм. А сына оставьте на воспитании в замке — или отошли в другой Дом.

Мы заняли замок сегодня, а ночной бой закончился пару суток назад, но я даже не мог сказать, сколько конкретно. Я почти не спал в эти дни, они сливались для меня в единое полотно.

— Ты вызывал лекаря, — сказал Алавар. — Что случилось?

— О боги, а я-то думал, это преувеличение, что у Верховного Мага везде глаза и уши, — я вздохнул. — Рана о себе напомнила. Видимо, недели скачки и битва сразу после не очень хорошо сказываются на едва заживших