Отцом и братом занялся Алавар, прикрыв артефакты Таль Мар-Шайал каким-то магическим щитом, пообещав внимательно осмотреть после Церемонии. Я не вникал в подробности, ничего не понимая в магии — оставалось только верить Алавару. Но это делать легко и приятно, все-таки с ним мы действительно знакомы с детства.
Гарен Талл явился точно в срок, лихо распахнув дверь центральной комнаты гвардейцев и кабинета рыцаря-командора. Он выглядел свежим и отдохнувшим, так что я довольно кивнул:
— Вижу, последовал моему совету.
— Проспать всё на свете? О да.
— Я надеюсь на тебя сегодня.
— Всё пройдет гладко, рыцарь-командор.
Последнюю фразу он произносил уже с серьезным видом, отлично понимая, как важна Церемония — и что я спущу с него шкуру, если что пойдет не так.
В этот день я попросил Гарена хорошенько выспаться, потому что весь вечер он руководит гвардейцами: я сам буду стоять рядом с королевой.
К тому же я хотел успеть до Церемонии сделать еще кое-что вместе с Элерис.
— Иди уже, — Гарен хлопнул меня по плечу, — я проверю всех еще разок.
Кивнув ему с благодарностью, я последовал шумными коридорами замка к двери, где знал, ждала Элерис. Перед комнатами покойного короля.
Нашего отца.
Согласно традиции да и нашему желанию, они стояли запертыми после его смерти и до самого дня Церемонии. Я хотел посмотреть их, а позже попросить сделать то же Алавара, хотя не думал, что он найдет что-то новое.
Но открыть покои и войти первыми мы с Элерис хотели вдвоем и в одиночестве. Без всяких традиций.
Сестра ждала. С вплетенными в волосы цветами, уже успевшими подвять, в легком алом платье — в день Церемонии Элерис носила только королевский цвет.
Я ощущал, что она хочет что-то сказать, как-то подвести к тому, что мы делали, но я не желал витиеватости. Царственные особы пышны и торжественны только на публике, а с близкими людьми они всегда остаются собой.
Я приглашающе махнул рукой, и Элерис кивнула. Сняв с шеи ключ, повернула его в золоченом замке, и резные двери распахнулись. А потом также мягко затворились за нашими спинами.
Покои мертвого короля встретили тишиной, сумраком и тенями прошлого.
Как ни странно, я бывал тут чаще Элерис. Она больше времени проводила в покоях матери, а потом отец сам приходил к ней. Но за мной он чаще всего посылал. И только теперь я с удивлением понимал, что вообще-то в большинстве встреч не было нужды. Король признал меня сыном, пусть и незаконным, он и без того сделал больше, чем должен был. Он отдал меня на воспитание учителям и воинам, ему вовсе не обязательно принимать участие в моей жизни.
Но Его Величество Дакарус Крандор был истинным королем. Он никогда не отчитывался о своих поступках — ни перед кем, думаю, даже перед богами. Он делал то, что считал нужным.
Возможно, из-за этого и погиб.
Элерис огляделась, явно чувствуя себя неуютно.
— Ты хочешь осмотреть тут всё? — Спросила она.
— Нет нужды. Только спальню.
Единственная комната, которая действительно была личной у отца. Не такая уж большая, только кровать, комод и большое окно, через которое в итоге смог пробраться убийца.
Я невольно остановился, смотря на кровать. Конечно же, ее привели в порядок, но перед глазами еще стояла слишком яркая картинка.
Когда мы с Элерис вернулись во дворец после ее похищения, связанные Даром и чужой кровью, я оставил ее в своей комнате, а сам пошел к отцу, потому что знал, что он ждет вестей и хотел рассказать лично.
Только не знал, что он уже мертв.
Его величество Менладриса лежал на кровати, нелепо раскинув руки, а из груди торчал кинжал. Залитые кровью одеяла и простыни. И шелестящий за окном дождь, почти как сейчас.
Оставив меня, застывшего в дверях, Элерис прошла мимо, и я порадовался, что эти картины из моего сознания она не уловила. Она остановилась у гобелена, на котором старательные руки вышили детальную картину Первозданных Бога и Богини, шагающих рука об руку, с мечом и колосьями.
— Довольно странный выбор для спальни, — пробормотала Элерис. — Не замечала за отцом особой набожности.
— Ее и не было. Но он говорил, гобелен напоминает ему нас.
— Можно повесить портреты при желании.
— С принцесс пишут картины, с бастардов — нет.
Пальцы Элерис прошлись по лицу сначала бога, потом богини. По легенде, именно они, спустившиеся с небес, принесли в Менладрис Дар и стали первыми королями-колдунами. Брат и сестра, муж и жена, после которых потомки практиковали кровосмесительные браки.
Именно отец рассказывал, что в итоге это привело к частому безумию среди королей-колдунов. Из-за этого они исчезли. Теперь я знал, что всё было не совсем так, просто у них нашлись свои предатели.
— Я говорила с Верховным Жрецом, — сказала Элерис.
— Таланис Рен?
— Он говорит, люди видят в нас не только возрожденных королей-колдунов, но и воплощение Первозданных богов. Предшественница Рена поддерживала эту мысль в народе, и сам Таланис хочет продолжить.
Элерис повернулась, смотря на меня:
— Он сказал, что пойдет за короной и лично за тобой.
Я кивнул, радуясь, что хотя бы Жрец не изменил своему намерению. И я уже рассказывал Элерис о сыне Таланиса Рена, как я помог ему.
Опустив руку от гобелена, Элерис отошла в сторону, едва слышно вздохнув.
— Иногда мне кажется, Киран, что лучше бы тебе было родиться законным наследником и занять трон.
— Нет уж! — усмехнулся я. — Ты знаешь, что я ничего не понимаю ни в политике, ни в экономике.
— Научился.
— И через неделю умер со скуки. Нет уж, оставь мне мой меч и моих воинов.
— Грязных потных воинов, на которых пялятся по утрам фрейлины! — рассмеялась Элерис, но потом снова посерьезнела. — Главному отец тебя всё равно научил. Властвовать. Не склоняться.
Можно было решить, что Элерис плевать на отца, но последняя фраза заставила вспомнить, как после похорон, у склепа, Элерис тихо говорила, склонившись на мое плечо:
— Я совсем не готова, Киран! Он так многому не успел научить меня…
И сейчас я видел, как сестра старательно не смотрит на кровать.
Мои пальцы уже ложились на теплое дерево комода. Я выдвигал ящики в поисках единственного предмета. И быстро его нашел: маленький портрет, который когда-то показывал мне король. Моя мать. Вряд ли кто будет против, если я заберу его.
И другая
