Натаниэль кивнул, хотя не очень понимал, о чем говорит Делмар. Тот поднялся на ноги и сделал несколько глубоких вдохов, прикрыв глаза. Респиратор он не торопился на место возвращать. И медленно развел руки в стороны.

Ничего не происходило, и Натаниэль уселся, привалившись спиной к стене. Бегло осмотрел ладони: если на правой просто была содрана кожа, то левая оказалась повреждена больше, она отчаянно саднила и кровила.

Натаниэль повернул руку, рассматривая сильно содранную кожу и думая, чем бы перевязать в этой грязи, когда внезапно понял, что в комнате стало светлее. Он вскинул голову и с удивлением увидел, что руки Делмара как будто тихонько сияют.

Поднявшись, Натаниэль пригляделся: это не обман зрения, действительно мягкий свет. Приблизив собственные пальцы, Натаниэль не стал касаться друга, но свет не грел, вообще не давал никаких ощущений, кроме легкого покалывания.

Делмар стоял молча, с закрытыми глазами, но вот Натаниэль заметил, что его подбородок опустился, почти упал на грудь. Прислушавшись, Натаниэль уловил дыхание, глубокое. Положил руку на грудь Делмара и почувствовал сердцебиение — слишком медленное.

— Давай-ка обратно, — пробормотал Натаниэль и потряс друга за плечи.

Тот не реагировал, и Натаниэль попробовал сильнее, пока Делмар не открыл глаза. Он выдохнул, вцепившись в Натаниэля, посмотрел на него:

— Это она, та чума.

— Плохо.

— Сейчас опасно возвращаться, туда посты наверняка согнали.

— Подождем пару часов или до утра, — Натаниэль уселся в кучу мусора. — Успокоятся, тогда и выберемся.

Ему хотелось показать ту уверенность, которой он вовсе не ощущал. Но по крайней мере, сейчас он действительно чувствовал себя до безумия живым.

Только рука болела всё сильнее, и кровь никак не останавливалась.

========== 3. ==========

Джессамина Верлен не любила экипажи. На ее взгляд, брусчатка столицы не очень подходила для подобных путешествий — хотя однажды Натаниэль рассмеялся и сказал, что раньше, без рессор, было еще хуже. Джессамина понятия не имела, что такое рессоры, и брат пустился в долгие объяснения, так что к концу дороги уже рассказывал об устройстве вагончиков, что двигались по путям.

Сейчас Джессамина предпочла бы их и компанию Натаниэля, а не одинокий сумрак отчаянно трясшегося экипажа. Но до поместья Холдеров так добраться проще и быстрее всего.

Одну из занавесок Джессамина оставила открытой, чтобы наблюдать за городом и хоть чем-то себя занять. Эту ночь Натаниэль не ночевал дома, и это волновало, хотя, конечно, старший брат вправе проводить время так, как он считает нужным. И там, где сочтет правильным.

Интересно, а как чувствовал себя он, когда Джессамина просто уехала? Ее не было несколько месяцев, а Натаниэля всего одну ночь, и она уже ощущала беспокойство.

А может, это был эгоизм, с усмешкой подумала Джессамина. Брат всегда оставался рядом, маячил впереди, не важно, ввязывался во что-то с Делмаром или шепотом рассказывал о новой механической игрушке, подаренной отцом.

Он исчез только однажды, когда заболел ветряной оспой, и его изолировали. Джессамина тогда была совсем маленькой и плохо понимала, что происходит, но испугалась. Потом Натаниэль сказал, что всегда будет к ней возвращаться. И сдерживал обещание.

Это она его подвела. И брата, и компанию, и память о родителях, которые наверняка были бы разочарованы подобной безответственностью дочери.

Вздохнув, Джессамина приоткрыла занавеску больше, чтобы понять, где находится. Улица полнилась торопящимися по делам людьми, мелькнула яркая афиша нового шоу известного фокусника, имя которого девушка прочитать не успела. В небе мелькнул дирижабль, но тут же скрылся из виду. Торговка рассыпала корзину с яблоками и громко костерила какого-то мальчишку, который попался ей под руку. Пара человек шла в респираторах, конечно, не таких дорогих, как был у Делмара.

С ним стоило поговорить, но этого Джессамина боялась больше, чем бесед с братом. Для начала ей необходимо побеседовать с Ангеликой. Ее поддержка пригодится.

К тому же она наверняка знает все столичные сплетни, половиной из который Натаниэль точно не утруждал себя интересоваться. А это может пригодиться в делах.

Особняк Холдеров стоял за высоким кованым забором в тихом и дорогом квартале. Старый, но искусно обновляемый дом — леди Холдер искренне полагала, что это показывает древность и важность ее рода.

Она могла казаться чопорной аристократкой, но вышла замуж за незнатного мужчину, отдав ему не только свое сердце, но и Академию, и многочисленные лаборатории, которыми владела семья.

Джессамина редко видела лорда и леди Холдеров, зато общалась с ее детьми, ровесниками самой Джесс и частыми гостями Верленов.

Слуги провели ее в светлую гостиную, убранную в воздушных кремовых тонах. Выделялись только цветы: тяжелые, бордовые, они возвышались в дорогой фарфоровой вазе посреди колченого столика с позолотой.

Ангелика Холдер стояла перед ним и вертела в руках статуэтку странного животного с огромными ушами и длинным то ли рогом, то ли щупальцем.

— Джесс! — радостно взвизгнула она.

Позабыв о статуэтке, которая оказалась небрежно брошена на стол, Ангелика прошелестела светлым платьем к подруге и крепко обняла, обдавая запахом легких цветочных духов и перезрелых яблок.

Ангелика была такой же воздушной, как сон. От природы ее кожа оставалась бледной, а волосы безумно светлыми, так что в целом облик представал очень блеклым. Поэтому никто никогда не видел Ангелику Холдер без прически и макияжа — в этом она преуспела и могла рассказать с десяток способов, как подвести глаза.

Отпустив Джессамину, Ангелика придирчиво ее оглядела и усмехнулась:

— Дорогая, этот фасон платьев устарел еще в прошлом сезоне. Теперь вырез делают чуть ниже, а ткани в почете матовые. Обязательно надо сходить к мадам Беллавур, она сошьет тебе что-нибудь приличное.

Многие считали Ангелику наивной модницей, которую больше волнует фасон шляпки, а не лаборатории и Академия. Джессамина знала, что Ангелику действительно не очень трогало семейное дело, но глупой она отнюдь не была. Любила говорить, что делами пусть занимается брат, а она предпочтет вести себя так, чтобы другие ее недооценивали.

Джессамина надеялась, что Теодор Холдер тоже дома. Но поговорить хотела всё-таки с Ангеликой.

— Ты обедала? — спросила она. — Я распоряжусь о чае на веранде. Сегодня на улице не так дымно, можно подышать свежим воздухом.

Тонко зазвенел колокольчик, и Ангелика негромко отдала распоряжения появившейся служанке. Джессамина подошла к столику и, взяв фигурку странного животного, повертела в руках. Что-то было привлекательное в этом звере, хотя материал куда легче, чем могло показаться.

— Товары из колоний сейчас очень популярны, — заметила Ангелика подходя. — Тео принес этого уродца, а я никак не могу придумать, куда его поставить.

Джессамина пристроила зверя под вазой. На столе валялось несколько опавших лепестков, будто капли крови.

— Когда ты вернулась, Джесс?

— Вчера.

— О, ну я рада, что ты