Она заслужила еще один насмешливый взгляд брата:

— Я знаю, что ты хочешь узнать, Джесс. Если бы ты не сбежала сразу после похорон, то знала, что завещания у отца не было. Так что формально всё принадлежит мне как старшему сыну. Но не волнуйся, я не собираюсь ничего продавать или менять. Я плохо разбираюсь в делах, ты можешь ими заниматься.

Джессамина опустила голову, неуклюже оправдываясь:

— Я совсем не это имела в виду.

— Это всё связано, — неожиданно сказал Натаниэль. — Я уверен. Взрыв дирижабля, попытки купить наши заводы. Может, и чума на улицах столицы. А если нет, болезнь быстро сделает всё хуже. Тебя давно не было, Джесс.

— Извини. Я… просто не могла здесь оставаться. Город давил, я задыхалась.

— Они были и моими родителями.

Он был прав, абсолютно прав. Джессамина смотрела на пламя и понимала, насколько эгоистично она поступила. Отец всегда говорил, она из тех, кто не сбегает от трудностей, а встречает их лицом — но стоило столкнуться с реальной жизнью, и первое, что она сделала, именно побег. Оставив все заботы на брата.

— Прости, Нейт. Это действительно было эгоистично.

— Я понимаю, — он поднялся, подхватил чемоданчик, чтобы уйти из комнаты. — Поговори с Делмаром. Он всё-таки твой жених.

Позже ночью Джессамина поняла, что не хочет оставаться одна. Даже не попытавшись лечь и уснуть у себя, она прошелестела платьем в дальнюю от остальных покоев комнату. Мастерская — так они ее всегда называли, рабочий кабинет Натаниэля.

Сейчас, в полумраке, разгоняемом только лунным светом из окна, механизмы топорщились тонкими лапками и металлическими скелетами. На столе Джессамина заметила несколько генераторов — вполне вероятно, опасных, готовых взорваться от любого неверного движения. Они небрежно валялись поверх странных чертежей, где остовы, напоминающие животных, оказывались напичканы механическими внутренностями.

На одной из стен висела огромная, сложенная из множества листов, схема дирижабля с подписанными частями. Когда-то давно Джессамина училась читать по подобным штукам, украшавшим дом Верленов.

Натаниэль спал на диване под схемой. Брат явно завалился туда не раздеваясь, и Джессамина присела рядом. Она не хотела будить Натаниэля, не была уверена, что он ее не выгонит. Тихонько коснулась его волос, но брат то ли спал некрепко, то ли она его все-таки разбудила.

Он поднял голову, сонно посмотрел на Джессамину, и она замерла, боясь, что сейчас брат, привыкший за последнее время к одиночеству, попросит ее уйти. Натаниэль только улыбнулся и снова улегся спать. А Джессамина придвинулась чуть ближе.

========== 2. ==========

— Передайте Ее Величеству, что я верный слуга.

Натаниэль поклонился куда ниже, чем полагалось — не хотел, чтобы было видно его лицо. Он всегда считал канцлера проницательным человеком, вот и сейчас тот мог бы с легкостью разглядеть насмешку.

Которая никак не полагалась лорду Верлену.

Собственный титул еще царапал, казался не по размеру, будто сюртук с чужого плеча, его бы ушить да подогнать, но Натаниэль не хотел этого делать. Титул принадлежал отцу, а не ему. До сих пор казалось странным думать о себе как о лорде и главе компании Верленов.

— Ее Величество ознакомится с отчетом, как только сможет, — царственно кивнул канцлер Томас Линден.

Видимо, как наконец-то родит наследника — или наследницу. Натаниэль сдержанно кивнул. Как будто императрица раньше занималась делами! Ее больше интересовали платья в стремительно менявшейся моде да сады, которые неизменно чахли близ дворца, слишком много смога от заводов. Делами занимался муж, теперь уже мертвый, сгинувший среди горящего остова дирижабля.

— Еще что-то, лорд Верлен?

Оба глаза канцлера внимательно смотрели на Натаниэля, который знал, на других людей это производит угнетающее впечатление. Не на него. Натаниэль даже помнил, как впервые увидел лорда Линдена, тогда еще не канцлера и долго с любопытством пялился, пока это не стало совсем уж неприличным.

О том, как Томас Линден потерял глаз, ходило много легенд, начиная от стычек с аборигенами где-то в колониях, заканчивая ранением на запрещенной дуэли. Более циничные лорды в курительной комнате после пары бокалов бренди с пренебрежением говорили, что ничего романтического в этом нет, а глаз потерян то ли из-за болезни, то ли врачебной ошибки.

Натаниэлю было плевать на причины. Томас Линден действительно служил в колониях и отличался крутым нравом. И неплохим состоянием банковского счета, так что смог себе позволить заменить потерянный глаз искусственным.

В ярком дворцовом освещении тот переливался цветным стеклом в оправе металла. Ничуть не похожий на настоящий, холодный, безжизненный, казалось, глаз срывает плоть с собеседника и заглядывает в душу.

У Натаниэля он неизменно вызывал любопытство. Тонкая работа. Но ее наверняка можно улучшить, даже добавить кое-что, сделать глаз подвижным… он одернул себя и кивнул.

— Как продвигается расследование, лорд-канцлер?

— Если комиссия что-то узнает, мы сообщим вам, лорд Верлен.

Его вежливо послали, высокомерное «мы», напоминавшее, что сейчас императрица ставит только подпись на бумагах, вряд ли вникая в их содержание. Интересно, после рождения ребенка она так и продолжит? Хотя расследование смерти мужа и крушения дирижабля наверняка под ее пристальным вниманием.

— Благодарю вас, лорд-канцлер.

— Можете быть свободны, лорд Верлен.

Натаниэль кивнул и развернулся: на сегодня аудиенция окончена. Бессмысленное расшаркивание, которое только занимает время и ни к чему не ведет.

Визиты во дворец Натаниэль ненавидел. Долгие ожидания среди роскоши и россыпи огней ради коротких бесед ни о чем. Иногда Натаниэль развлекался тем, что считал количество рожков в люстрах и прикидывал, сколько и каких нужно тесла-генераторов, чтобы заставить всё это исправно работать.

Теперь он шел по пушистым коврам, скрадывающим шаги, по многочисленным коридорам дворца мимо торопящихся слуг и вельмож, пока одна из картин не привлекла его внимание. Золоченая рама, какой-то портрет.

Подойдя поближе, Натаниэль прищурился, чтобы лучше рассмотреть. Мать любила вздыхать, что он испортил зрение, читая допоздна и возясь с мелкими деталями.

Сейчас его привлек вовсе не портрет неизвестного аристократа, разодетого в парадную форму с золотой перевязью. Натаниэль вглядывался в странный механизм, который примостился рядом с фигурой человека во весь рост. Размером с собаку, похожее на бочку, с торчащими наружу шестеренками, что было то ли непрактично, то ли просто внутри скрывалось что-то важное и места для шестеренок под корпусом не хватило. В любом случае, Натаниэль считал это небрежностью.

Он коснулся пальцами портрета, кажется, масляные краски. Лорда Верлена так захватила мысль, что это может быть за механизм, что он не заметил, как рядом с ним остановились.

— Если продолжишь лапать дворцовые картины, тебя сочтут сумасшедшим.

Вздрогнув, Натаниэль посмотрел на говорившего.

— Подкрадываться — это очень дурные манеры, лорд Делмар.

Сейчас он не походил на того человека,