– Допустим, – кивнула Инга. – Но если за всем этим действительно стоит Ярга, он узнает о нас, едва мы начнем действовать.

– Но где сейчас Ярга? – тут же спросила Яна.

Рыжая пожала плечами.

Считалось, что первый князь пребывает в подземельях Цитадели, однако навы не спешили официально подтверждать эту информацию, а значит, сами сомневались в том, что ухитрились пленить страшного врага.

– Даже если Ярга у темных, о нашем расследовании сразу же узнают его помощники, – поправилась Инга.

– Они не столь страшны, как первый князь, – парировала Яна. – Мы справимся.

– Справимся с чем? Что нам даст разгром очередного логова?

– Это лучше, чем сидеть сложа руки, – повторила Маннергейм. И нервно провела рукой по голове, по черной подписи Азаг-Тота. – Ярга – это угроза, Инга, страшная угроза всем нам. Не менее страшная, чем возвращение Великого Господина, и поэтому я хочу сделать все, чтобы ее устранить. И я буду цепляться за любую возможность, идти по любому следу и однажды убью Яргу. Обязательно убью.

– Ладно… – Рыжая кивнула, показывая, что согласна с подругой, и спросила: – С чего начнем?

– Позвоним Морэлу и скажем, что принимаем предложение.

– Это понятно.

– Освежим в памяти информацию о драконах.

– Опять за парту?

– Обязательно, – подтвердила Яна. – И заодно проверим все, что связано с Тирреем.

– В тот момент, когда мы явимся к его родным, они поймут, что идет охота.

– Значит, явимся к ним, только когда будем абсолютно готовы к встрече.

– Проклятая жара! – Восклицание Пежан Кумар сопроводил коротким ругательством, плавно перешедшим в стон невыносимого страдания. – Проклятая! Несносная! Жара! – Он вытащил из холодильника банку холодной, как сердце вампира, газировки и залпом осушил ее. Выдержал короткую паузу, прислушиваясь к ощущениям, затем вновь открыл холодильник, пощупал выстроенные на верхней полке напитки и тихо выругался: – Нет.

Потому что «холодного, как сердце вампира», было недостаточно, Пежану хотелось «холодного, как айсберг „Титаника”», а еще лучше – «холодного, как раздосадованная женщина», однако банки выдавали только уровень вампира, намекая на то, что холодильник готовится уйти по проторенной кондиционером дорожке, оставив несчастного Кумара один на один с тропической жарой.

Сегодня человская техника Пежана не любила.

– За что? – поинтересовался у Спящего несчастный, не забыв сопроводить печальный вопрос энергичными проклятиями. – Что я натворил?

Ответом стала тишина.

Помимо Великих Домов, в Тайном Городе нашли приют и другие древние семьи, имеющие положение вассальных. Эрлийцы, высокомерные зануды и одновременно – лучшие во Вселенной врачи. Ко́нцы, веселые и любвеобильные толстяки, умеющие даже на пустом месте учинить праздник с массовыми гуляньями. Охраняющие клады приставники, а еще – осы, хваны, моряны, масаны, леты… И особняком стояли выходцы из семьи Шась, древние подданные Темного Двора. Среди шасов встречались врачи и художники, ученые и писатели, талантливые музыканты и выдающиеся актеры, но главную славу семье принесли финансисты, промышленники и другие высококлассные специалисты по извлечению прибыли. Шасы владели Торговой Гильдией Тайного Города, традиционно управляли большинством его активов, консультировали Великие Дома, уклонялись от налогов, инвестировали, организовывали, перепродавали, другими словами: вели бурную экономическую деятельность.

Защита Темного Двора помогала шасам чувствовать себя весьма свободно и позволять себе чуть больше, чем положено вассальным семьям. И, возможно, стала причиной их легендарного несносного характера, от которого порой страдали даже навы.

– Приезжай в Индонезию, говорили они, – произнес Кумар, сдавливая и швыряя банку в мусорную корзину. – Отдохнешь, говорили они! Тут тепло и океан, говорили они!

К кому именно обращался шас, оставалось неясным, однако было ясно, что неизвестные и несчастные «они» вряд ли могли предусмотреть и поломку кондиционера, из-за которой Пежан страдал всю ночь и продолжал мучиться сейчас, и вероятную поломку холодильника, из-за которой шас собирался страдать чуть позже. Тем не менее чувствовалось, что если «они» реально существуют, их ждет либо долгий и неприятный разговор с недовольным Кумаром, либо еще более неприятный судебный иск, составленный самыми несносными, а значит – лучшими адвокатами в мире.

– Тебя ждет масса удовольствия, говорили они! Посмотри на места, в которые не ступал шлепанец пошлого туриста, говорили они!

Пежан не впервые посещал тропики, и в Индонезию заглядывал неоднократно, однако прошлые путешествия совершал как законопослушный турист и не покидал предназначенные для законопослушных, а главное – платежеспособных туристов зоны. Ну а если быть совсем точным, то знакомство Кумара с Индонезией ограничивалось островом Бали, с его комфортными отелями и улыбчивым персоналом. И деловой партнер Пежана – Тирту с удовольствием приезжал на остров, правда, по фальшивым документам. Они проводили встречи в приличных ресторанах, после чего Тирту уезжал, а Кумар, случалось, оставался на пару дней, а то и на недельку, поскольку любил совмещать их деловые переговоры с кратковременным отпуском. Но в этот раз получилось иначе: Тирту попросил о срочной, внеплановой встрече, причем не на привычном Бали, а в далеком Маноквари, когда заинтригованный Пежан примчался в это захолустье, Тирту прислал СМС, что задерживается. Возвращаться в Москву не имело смысла, Кумар снял номер в лучшей, по уверению сетевых ресурсов, гостинице города, поужинал в лучшем, по уверению сетевых ресурсов, ресторане – неплохо, кстати, поужинал, – лег спать… И проснулся среди ночи от жары – проклятый кондиционер изволил поломаться. А дальше, как это часто бывает, одно стало цепляться за другое: сначала Пежан препирался с администратором, причем он говорил на английском, а администратор – на индонезийском, через час понял, что раньше утра ремонтировать кондиционер не станут и другой номер не предложат, вернулся к себе и попытался заснуть, но за окном кто-то зашуршал. Кумар живо представил себе нечто длинное и шустрое, с легкостью преодолевающее вертикальные стены, а главное – ядовитое, и окно закрыл. Но через четверть часа в комнате стало так душно, что заболела голова. А поскольку шорох вернулся, едва Пежан приоткрыл фрамугу, окно пришлось вновь закрыть. И так – несколько раз подряд.

В результате шас проснулся совершенно разбитым, недовольным и через слово проклинающим таинственных «они», хотя застрял в Маноквари по вине Тирту. Но Тирту Пежан проклинать не мог, поскольку проклинать приносящих прибыль деловых партнеров считал непрофессиональным.

– Никому еще не мешал лишний день в тропиках, говорили они! Увидишь удивительный закат и развлечешься, говорили они! Гады!

И единственным, что хоть как-то примиряло Кумара с ужасающей действительностью, был драконий фрукт, который Пежан не просто любил, а обожал. Кому-то эта белая субстанция в красной упаковке казалась безвкусной, но шас поглощал его в невиданных количествах, чем изрядно удивил других постояльцев, вышедших завтракать одновременно с ним. Впрочем, плевать он хотел на других постояльцев.

Съев едва ли не все блюдо с нарезанным фруктом, шас расположился с чашечкой кофе на террасе и уставился на океан, наконец-то почувствовав себя если не умиротворенным, то хоть немного успокоившимся.

Драконий фрукт