Рум-рум-рум. Рум-рум-рум.

— Там, наверху. Опасно?

— Не могу сказать, — помолчав, ответил южанин.

— Довольно глупо лезть в лапы к Скованному.

— Скованный мертв, сиор. Но в заброшенных местах могут жить иные сущности, следует быть настороже и не привлекать к себе их внимания.

— Так кто ты, Мильвио де Ровери? Волшебник? Асторэ? Таувин? Ты знаешь то, что забыли другие. И пусть я сразу не догадался, что ты уже был у моста волшебников — теперь понимаю, нельзя просто по описанию найти такую дорогу в подземелье, там следовало побывать. Иначе секретный проход не отыскать никогда… Белый лев пришел на твой зов и помогает. Ты смело лезешь в самое сердце тьмы. Люди так не поступают.

— Люди поступают по-разному, сиор.

Он посмотрел Дэйту в глаза, на мгновение остановившись, словно пытаясь понять, какой ответ удовлетворит его спутника. Затем снова пошел по улице, свернул в проулок, как будто прекрасно знал город и безошибочно находил правильное направление.

— Что бы я вам ни сказал, сиор, все это не важно. Вы можете считать меня кем угодно, хоть одним из Шестерых. Но я просто человек, пускай и обремененный знаниями, которые позволяют мне делать неподвластное другим. Эти знания переходили в моей семье из поколения в поколение, и теперь пришло время ими воспользоваться. Самое важное сейчас — я пытаюсь остановить идущих к нам с той стороны, и для этого я здесь.

— Ты о шауттах?

— И о них. В мире что-то изменилось. Демоны стали появляться гораздо чаще, чем прежде. Мои друзья приходили на Талорис, приходили не по своей воле, и говорили… с кем-то. Я хочу понять, кто это был.

Дэйт нахмурился:

— А если этот кто-то не будет с нами разговаривать?

Южанин выглянул из-за угла, убедился, что улица пуста:

— У меня нет ответа.

— Ты рискуешь.

— Мы рискуем, сиор. И если вы решите остаться, я дам вам рог, уйду и… вдруг случится так, что не вернусь — позовите д’эр вин’ема. Он окажет мне эту услугу и отвезет вас обратно в Горное герцогство. Победа в войне — это знания о противнике, поэтому я не могу иначе, приходиться рисковать, чтобы их получить.

— В мир вернулись шаутты, сиор. — Дэйт впервые его так назвал. — Я видел этих тварей, видел, как они убивают моих людей и моих друзей. Если ты узнаешь то, что требуется, это поможет их остановить?

— Впоследствии, — уклончиво ответил Мильвио. — Но когда мы вернемся в вашу страну, я буду просить вас о новой услуге.

— Какой?

— Мне нужно увидеть асторэ герцога. Рукавичку. Она — та сила, что может изменить наш мир. Не знаю уж к добру или худу.

— Когда вернемся, сиор, то я познакомлю тебя с ней.

Они с некоторой церемонностью, но улыбаясь, крепко пожали друг другу руки.

Мильвио внезапно остановился, и Дэйт, копируя его движение, прижался к стене. Из белой круговерти снежинок послышалась странная гортанная речь, шаги. Те, кто их искал, пробежали мимо, и воин успел заметить лишь высокие тени, сожалея, что у него только кинжал. Стоит мэлгам их обнаружить, придется несладко.

Рокот барабанов медленно приближался.

Рум-рум-рум.

Они шли по городу больше часа, блуждая в головоломке улиц, обходя отвесный утес в поисках подъема наверх, к дворцу. Несмотря на холод, кое-где на земле росли странные, похожие на лилии цветки с розовыми лепестками. Здесь, на севере Летоса, была глубокая осень, но растения суровая погода, похоже, нисколько не смущала.

Вдруг сквозь медленно падавший снег на соседней улице что-то блеснуло. Дэйт, ничего не говоря, привлек знаком внимание Мильвио, и южанин кивнул, показывая, что понял.

Рум-рум-рум — рокотали барабаны за их спиной. Гораздо громче, чем прежде.

Они вышли к золотому надгробию, по которому то и дело пробегали бирюзовые всполохи, а упавшие снежинки сразу таяли и каплями воды стекали по острым граням, словно слезы. Дэйт подошел поближе, стряхивая с плеч белую крошку и силясь понять витиеватое слово на старом языке.

— Ты можешь прочитать, чья это могила?

— Лавьенды. — Голос Мильвио звучал хрипло и тускло.

— Та самая? Великая волшебница, убитая Войсом?

Южанин медленно снял перчатки, заткнул их за пояс:

— Легенд много, сиор. Кто-то считает, что Войс убил. Кто-то говорит, что она убила Войса. Другие утверждают, что и ее, и его победила Нэко, хотя по мнению четвертых Нэко погибла еще до Войны Гнева, сражаясь с некромантами у Мокрого Камня. Нет никакой разницы сейчас, кто кого убил. Они давно уже мертвы, но отвечая на ваш первый вопрос — да, судя по надписи, мы перед могилой той самой Лавьенды, правой руки Скованного, погибшей, когда Тион пришел спасать сестру Арилы, запертую в Лунном бастионе, когда погиб последний из гигантов и когда случился Катаклизм. Побудьте здесь, пожалуйста. Я сейчас вернусь.

Он скрылся в проулке, и Дэйт встал рядом с надгробием, дыша паром на холодном воздухе, с тревогой прислушиваясь к перекличке мэлгов. Думая о незнакомой ему женщине, которая теперь уже не далекая сказка для него, а реальность, и доказательство ее существования находится прямо перед ним.

Южанин появился быстро, неся в руке несколько срезанных цветов с розовыми лепестками. Положил на могилу. Дэйт не сказал ни слова, лишь одобрительно кивнул. Он не знал ее. Кто-то говорил, что она была красива и добра. Кто-то рассказывал, что она являлась таким же чудовищем, как Скованный. Сейчас это совершенно не важно.

Возможно, они первые люди, что пришли сюда за много веков, а мертвым, какими бы они ни были, порой требуется малая толика уважения. Или хотя бы цветок.

Мильвио внезапно наклонился и прислонил ладонь к могильной плите, не боясь бирюзовых всполохов, что появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Дэйт продолжал молчать, не нарушая момент, не понимая происходящего, но не мешая и не спрашивая.

Наконец южанин быстро поднялся и мотнул головой в сторону домов, одной стеной прижимающихся к утесу. Шли в тишине, и Дэйт еще раз оглянулся на могилу волшебницы, Мильвио же смотрел только вперед.