Ксеон остановился перед копающими солдатами. Он оценивающе всмотрелся в незнакомые перепачканные в пыли лица и хмыкнул. Люди в который раз поражали его. Воспитанный Эстофом, но все-таки брошенный настоящими родителями, он по-прежнему считал, что в этом мире каждый сам за себя. Однако солдаты, как и обычные горожане, гордые сильфы или речные шуты, слаженно трудились, не сетуя на безжалостное солнце и изматывающую работу. Они были похожи на муравьев. Был ли Ксеон одним из них? В глубине души юноша хотел помочь солдатам, но ему казалось, что он слишком долго доказывал окружающим, что он чего-то стоит. Мог ли он скинуть с себя кожаный жилет и атласную накидку, прыгнуть в ров и схватиться за топор, будто ничем не отличается от бедного фермера или простого солдата? Ксеон мог, но никогда бы так не поступил. Ему нравилось стоять у рва, как Эрл Догмар, и контролировать работу, а не выполнять ее.
Неожиданно Ксеон услышал знакомый голос.
– Один взмах, – прозвучал звонкий свист, – и второй взмах. – Щепки разлетелись в стороны. Идеально острый конец толстой ветви высился над рядом других заостренных кольев, и на мокром от пота лице появилась улыбка. – Все очень просто. Тут главное не торопиться. Целься в самую верхнюю точку и шире разведи руки.
Ксеон вскинул брови и почувствовал, как удивление сменилось недовольством.
На дне рва, вместе с незнакомыми мальчишками, стоял Аргон в мокрой от пота рубахе. Он топтался в грязи, взмахивал мечом и искусно заострял концы кольев, словно делал это всю свою жизнь. Толпа зевак наблюдала за ним с раскрытыми ртами.
– А я не знал, где тебя искать, – проворчал Ксеон, приблизившись к краю. – И как же я не догадался, что ты нашел компанию и набиваешь себе цену?
Аргон посмотрел на друга, прищурившись от солнца, и ухмыльнулся.
– Это же мое любимое занятие.
– Можно тебя на минуту?
Аргон передал меч одному из мальчишек, отряхнулся и выбрался из ямы, поморщившись от легкой боли. Раны еще не совсем зажили, но сидеть в покоях Аргон больше не мог. Его люди работали круглыми сутками, а он будет зализывать ссадины, будто пес?
– Ты все-таки разговариваешь со мной… – усмехнулся он, направившись к шатру, где стояли графины с чистой водой и медовухой. Ксеон с недовольным лицом последовал за ним. Аргон умылся и искоса поглядел на друга. – Вид у тебя сердитый.
– Вид у меня обычный.
– Впрочем, да. Ты всегда такой.
– Аргон, чем ты занимаешься? Какие причины мне назвать, чтобы ты привел себя в порядок и вернулся в замок?
– А причин много?
– Ты ранен. Нам предстоит сражение, а ты, вместо того чтобы лечиться, копаешься в грязи и вбиваешь в землю колья. К тому же подумай, как ты выглядишь в глазах Догмара. Он и так не воспринимает тебя всерьез, а ты выполняешь работу, которой занимаются фермеры.
– Мне наплевать, как я выгляжу в глазах Догмара.
– А в глазах народа?
– Плохо ты разбираешься в людях, Ксеон. – Предводитель отпил медовухи, потер нос и смахнул со лба пот. – Ты паршиво выглядишь. Все в порядке?
– Что сейчас вообще может быть в порядке? Мы на пороге войны. Людей у нас мало, стратегии никакой нет. Эльба едва не умерла. Потерянного наследника мы так и не нашли. Лаохесан возрождается, а это палящее солнце сводит с ума. Ты должен был изучать санов, разве мы не так договаривались? Мое дело – сражение с Алманом, твое – с Лаохесаном.
– Я искал.
– Но не нашел.
– Сколько можно сидеть взаперти? – Аргон сердито свел брови. – Я выбрался из этой клетки, потому что там даже думать не получается.
– Ты – вожак клана Утренней Зари и не должен копаться в грязи вместе с солдатами и рабочими. Твой отец…
– Мой отец всегда понимал, что он не выше народа.
– Но и не ниже.
Аргон в недоумении посмотрел на друга, в котором появилось что-то незнакомое. Ксеон всегда пытался его учить, читал морали и сетовал, но никогда прежде не было в нем этих странных надменности и высокомерия.
– Ты ошибаешься, если считаешь, что меня не волнует происходящее, – наконец ответил Аргон. – Я делаю все, что от меня зависит.
– Этого недостаточно, – бросил Ксеон.
– Вот как?
– Ты тратишь время, которого у нас нет.
– Да. Я трачу время. Поэтому, если ты не против, я вернусь к работе.
Ксеон растерянно замолчал, а Аргон повернулся к нему спиной и поплелся к раскопанным рвам. Отлично! Раз Аргон не собирается искать потерянного наследника, значит, он сам этим займется. Зачем тратить время на то, что сделают и без их помощи? Рвы сделают глубокими, колья вобьют в землю, и их концы будут острыми. Они обойдутся и без Аргона. Там сотни воинов и добровольцев! Ксеон уже ждал, когда по улочкам разойдутся сплетни о том, что вожак клана Утренней Зари после ранения пришел помогать рабочим.
Недовольство сменилось горькой грустью. Ксеон никогда не делал того, что ему нравилось, ему приходилось следовать правилам, которые он сам себе и создал. В его жизни все было гораздо сложнее и запутаннее. Возможно, и в жизни Аргона были свои трудности. Но чего Ксеон никогда не понимал, так это абсолютного неприятия тех прав и привилегий, что были у него с рождения. Аргон не должен был ничего никому доказывать. Он мог стоять на краю рва и наблюдать за работой подчиненных, ведь он – сын предводителя. Но он не делал этого. Почему? Ксеон всю жизнь старался стать кем-то, и все равно его не воспринимали всерьез. А Аргон кем-то родился, но никогда этим не пользовался. Наоборот, ему это будто не было нужно.
Ксеон отбросил носком ботинка лежащий на тропинке камень и побрел по извилистым улочкам Станхенга. На рынке толпились люди, а из кузниц вывозили недавно выкованные и заточенные мечи. Город жил, готовясь к обороне, а Ксеон чувствовал пустоту в груди. Он не хотел ссориться с Аргоном, но иногда искренне не понимал друга. Удивительно, что они вообще смогли подружиться.
Неожиданно земля под ногами Ксеона задрожала. Он в недоумении опустил взгляд и увидел, что каменные плиты покрываются широкими трещинами. Люди от неожиданности замерли. Потом послышались испуганные крики и шепот. Ксеон округлил глаза:
– Что за…
Внезапно тропинка с оглушительным треском раскололась на две части. Женщины и дети в ужасе закричали, поднялись столбы пыли. Ксеон покачнулся в сторону и почувствовал, как теряет равновесие.
– Черт, черт… – забормотал он, пытаясь устоять на дрожащей земле.
Новый толчок сбил его с ног, и Ксеон увидел перед собой черную бездну.
