– Ты никогда не была озером, Эльба, – сказал он тогда, пристально смотря на нее. – Ты всегда была бурной рекой. Такой же, как мать.
Браслет Морейн представлял собой чешуйчатого дракона, пытающегося проглотить свой хвост. Народ Эридана считал уробороса символом бесконечности. Символом жизни и смерти, созидания и разрушения, постоянного перерождения и гибели. Сейчас серебро неприятно жгло кожу. Эльба чувствовала, как рука дрожит от непривычной тяжести.
Вольфман Барлотомей стоял на самом верху обсидиановой лестницы. В его глазах читалась уверенность, несмотря на болезненный вид. Позади него, перед кровавым троном притаился Пастор Висконсий, облаченный в черную ризу. Никто и никогда не смотрел на Эльбу таким пренебрежительным взглядом, будто она не имела права находиться в обители Барлотомеев и связывать с ними свою судьбу. Сгорбленный, худой, с уродливым носом, таким же огромным, как клюв старой вороны, он, прищурившись, наблюдал за Эльбой, пока она поднималась по ступеням в такт оглушающей музыке органа.
Вольфман протянул Эльбе руку. Она нерешительно приняла ее и остановилась перед Пастором Висконсием, гордо подняв голову.
– Мы стоим здесь, – прохрипел старик и поднял перед собой морщинистые ладони, – перед взором ушедших предков, чтобы запечатлеть союз этого мужчины и этой женщины.
Милена Барлотомей сжала пальцами обручальное кольцо Вигмана Многолетнего, на ее сердце лежала удушающая тяжесть, и она не могла шевелиться. Рядом с Миленой стоял Атолл Полуночный, и она слышала, как тяжело он дышит. Люди за их спинами застыли в благоговейном ужасе. Они и представить не могли, к чему приведет союз благородного потомка Первого Человека и наследницы правителя речных шутов Эридана.
Даже непроницаемое лицо Хьюго Кнута – визиря Вигмана – выражало сомнение.
Нейрис Полуночная положила ладонь на плечо брата и сжала его, а затем еще раз посмотрела на племянницу, которая казалась ненастоящей и совершенно чужой. Эльба не была похожа на дочь вождя Дор-Валхерена. Она выглядела как истинная миледи из ледяного Вудстоуна. Нейрис едва сдерживалась, чтобы не ринуться вперед и, схватив милую юную Эльбу за руку, вытащить из ловушки. На что они ее обрекали? Атолл никогда бы не решился на подобное без веской причины.
Но существовали ли какие-либо причины, чтобы предавать собственных детей?
Смерть сына разбила Атоллу сердце. Несколько дней он не мог прийти в себя, рыча и безумствуя, словно дикий зверь, сорвавшийся с цепи. Потом же, узнав, что пропала Рия, Атолл рухнул на колени посреди покоев и замолчал, так что на какое-то мгновение Нейрис показалось, что она потеряла брата. Единственное, что смогло заставить Атолла Полуночного встать на ноги, – это долг.
Его долг как отца. И как правителя.
Он обязан был жить ради семьи и ради своего народа.
Смотреть на то, как своему долгу следует Эльба, было невыносимо больно, и Нейрис прекрасно это понимала. Она снова с силой сжала плечо брата, увидев, как Эльба целует руку Вольфмана Барлотомея Многолетнего в знак вечной преданности.
Юный король прикоснулся губами к ее лбу в знак вечного покровительства.
– Да будет так! – Пастор поднял руки молодых людей и перевязал их зеленой лентой, такой же изумрудной, как и холмы Станхенга. – Воля, сердце и душа. Отныне и навсегда у ваших судеб единый путь.
Эльба застыла, чувствуя, как горят щеки. Она попыталась посмотреть на Вольфмана и не решилась пошевелиться. Ее трясло так, что она боялась рухнуть замертво.
– Воля… – провозгласил юный король, повернувшись к девушке.
Она робко прошептала, не поднимая глаз:
– Сердце…
– И душа, – сказали они одновременно.
Вольфман приподнял лицо Эльбы за подбородок, а она испуганно поджала губы.
– Отныне и навсегда у наших судеб единый путь, – сказал он Эльбе, и ей показалось, будто звучало это не как обещание, а как угроза. – Отныне?
– И навсегда. – Змеиное шипение из уст дочери Змеиной жрицы. По залу разнеслись радостные хлопки и возгласы, снова заиграл орган. А молодому королю неожиданно стало не по себе. Впервые он увидел в глазах своей невесты жуткий блеск.
Дубовые двери тронного зала со скрипом распахнулись, люди расступились в стороны, освобождая молодоженам проход, и Эльба с Вольфманом повернулись к свету. Им предстояло пройти долгий путь до хребта Станхенга, где, по преданию, жили души предков королей и королев Вудстоуна. Однако пройти его нужно было с одной ноги. Считалось, что жених и невеста будут счастливы лишь в том случае, если преодолеют расстояние от замка Станхенга до Каменного Круга в ногу.
Вольфман неуверенно сглотнул, а потом взял Эльбу под руку. Самое трудное было впереди, и он уже чувствовал слабость, едва оглядывал красный ковер на черных ступенях. Эльба заметила, как Вольфман напрягся.
– Вы в порядке?
– Поскорее бы все это закончилось. – Он раздраженно поджал губы. На нем были невероятно тяжелые серебряные доспехи, атласный плащ развевался за спиной. Вольфман собрался с духом и бросил взгляд на мать. – С правой ноги, Эльба. Готова?
Она тревожно нахмурила брови. Лицо Вольфмана побледнело еще сильнее. Эльба нервно облизнула губы. Шаг. Второй, третий. Пока что несложно. Вольфман кивал придворным дамам и милордам. Некоторые из них улыбались и Эльбе, хотя она прекрасно понимала, что не заслужила их доверия. Она чувствовала, как их острые взгляды испепеляют ее лицо, вонзаются ей спину.
Молодожены вышли на площадь перед замком. Отсюда можно было увидеть хребет Станхенга – семь гигантских камней, составляющих единый круг посреди холма.
– Совсем немного, – прошептал Вольфман, на что Эльба недоверчиво хмыкнула.
– Совсем.
Они стали спускаться по каменным ступеням к подножью замка. Погода вдруг испортилась, завыл холодный ветер. Стаи птиц закричали и закружились над их головами, и Эльба посчитала это плохим знаком. Она вцепилась в руку Вольфмана и посмотрела себе под ноги. Сейчас нужно было дойти до священных глыб Станхенга и завершить древний обряд. Возможно, птицы, как и Эльба, просто были напуганы.
Неожиданно нога Вольфмана подвернулась, и он едва не полетел вниз. Эльба так неистово прижалась к нему всем телом, что сама чуть было не покатилась по ступеням.
– Осторожно, – ахнула она, сведя брови, – вы целы?
– Да. – Вольфман в растерянности тряхнул головой. – Иногда я не вижу ничего перед собой, Эльба. Дьявольский недуг берет свое.
– Мы с вами доберемся до хребта, Вольфман. Я вас уверяю.
Король измученно посмотрел на девушку и скривил губы в фальшивой улыбке. Эльба опустила взгляд. Они остановились, но не сбились с шага. Нужно было продолжить путь с правой ноги.
Они сделали шаг, и толпа зевак за спиной облегченно выдохнула. Милена в панике отвернулась и оперлась ладонями
