Конечно, Лайла была согласна. Но этим вечером ее жизнью управляла дива Энигма.
Она пожала плечами.
– Я подумаю над вашим предложением.
Кутюрье умело спрятал недовольство под отрепетированной улыбкой.
– Конечно.
С этими словами он покинул примерочную, оставив ее наедине с новым нарядом. Убедившись, что он ушел, Лайла поставила бокал с шампанским на столик и начала раздеваться. Ей хотелось, чтобы здесь не было такого количества зеркал.
Она ненавидела свое тело.
В каждом из зеркал отражалась ее изуродованная спина. Лайла осторожно потянулась к своему плечу и коснулась шрама, заставляя себя прочитать собственное тело.
Еще ни разу ее попытки не приносили результатов, и она вздыхала с облегчением. Она могла читать только предметы – не людей. Значило ли это, что она была настоящим человеком? Почему она могла читать любые предметы, кроме сотворенных?
Она спрашивала об этом свою мать, еще когда жила в Индии. Каждый вечер, перед сном, мама втирала в ее спину миндальное масло, массируя шрам.
– Со временем он исчезнет, – говорила она.
– И тогда я буду настоящей? – спрашивала Лайла.
Руки ее матери всегда замирали, когда она задавала этот вопрос.
– Ты настоящая, моя девочка, потому что ты любима.
Руки ее отца не всегда были так же добры. Иногда он не понимал, как относиться к ней – к своему возродившемуся ребенку.
Возможно, это происходило оттого, что она не была похожа на своих родителей. У нее были темные, как у лебедя, глаза необыкновенного черного оттенка, какой бывает только у животных, и блестящие волосы, напоминающие мокрую шкуру камышового кота. В конце концов, колдун использовал именно этих животных. А еще птенца, украденного из лебединого гнезда, и невезучего хищника, попавшегося в капкан.
Остальное было взято из могилы ребенка.
В Индии людей с талантом Творения называли колдунами.
Jaadugars. За определенную цену они показывали небывалое мастерство в самых сложных техниках Творения. Поговаривали, что колдуны из Пондичерри особенно хороши в темных искусствах, потому что они обладали древней книгой, написанной на ныне не существующем языке. Предположительно в ней были описаны самые опасные секреты Творения, позволяющие бросить вызов самим богам.
Колдун, к которому обратились ее родители, был способен создавать новые тела из частиц других. Он мог переместить сознание человека из одного тела в другое. Об этом родители Лайлы и попросили колдуна, когда принесли к нему свою мертворожденную дочь.
Уже позже девочке говорили, что если бы ее принесли к колдуну хотя бы на час позже, душа навсегда покинула бы тело. Ее мать любила вспоминать об этом, а вот отец предпочел бы забыть, как страшный сон.
Они просили о красивой девочке – дочери, о которой они мечтали, – а получили ее. Красную и кричащую, как и любой новорожденный ребенок. Она и правда выросла ослепительно красивой, но шрам, рассекающий ее спину, никуда не делся. Он выглядел так, словно ее сшили из двух половин.
Со смертью матери отец сильно изменился. Он избегал встреч с Лайлой, забирал еду к себе в комнату и почти не разговаривал с дочерью. Она видела, что отец боится ее, поэтому заворачивала ладони в ткань, чтобы не пугать его своими способностями. Ее мать звала это даром. Отец же считал это неудачным последствием ритуала, вернувшего ее к жизни: они никогда не слышали о подобных способностях. Когда ей исполнилось шестнадцать, а все ее друзья либо готовились к свадьбе, либо были обручены, она решилась на серьезный разговор с отцом.
Однажды она показала ему браслеты, которые ей оставила мать.
– Отец, я смогу надеть их после того, как ты договоришься о моей свадьбе?
Ее отец сидел в темноте с пустым взглядом. Он посмотрел на нее и рассмеялся.
– Свадьба? – спросил он, указывая на нее. – Колдун, создавший тебя, сказал, что волшебство будет действовать только до твоего девятнадцатого дня рождения, дитя. Какой смысл договариваться о свадьбе? Кроме того, ты не настоящая девочка. Кто захочет на тебе жениться?
Эти слова преследовали Лайлу до самого ашрама, куда она направилась в поисках колдуна, создавшего ее тело. Там она выяснила, что он давно умер, а древняя книга секретов была украдена. В ашраме ей рассказали, что книгу забрала в Париж организация, известная как Вавилонский Орден.
Она искала любые упоминания о книге во всех предметах, которые могла прочитать, но ее усилия были напрасными. Если бы только у нее был доступ к знаниям Ордена, она бы сразу же нашла книгу. Но для этого ей нужно было заручиться поддержкой патриарха. Если они найдут Глаз Гора, она окажется прямо у своей цели. Ирония была в том, кто именно должен стать этим патриархом: единственный человек, благодаря которому она забыла обо всем. В том числе и о том, что у нее, как и у любой вещи, есть срок годности. Это было еще одной причиной выбросить из памяти ту ночь.
Если она будет отвлекаться от своей цели, ее ждет смерть.
Лайла смотрела на свой шрам в отражении множества зеркал. Она осторожно прижала пальцы к его сморщенным краям. Она думала о том, что произойдет в день ее девятнадцатилетия. Может быть, она распадется на две половины? Жалкая кучка из кожи и костей – вот и все, что останется от почти-девушки, растворившейся в воздухе, словно дым.
Но если они достанут Глаз Гора, ей не придется проверять свою догадку.
Лайла застегнула платье, спрятав шрам под плотной тканью.
Дворец Сновидений находился на Бульваре Клиши. По своей форме здание напоминало шкатулку. На крыше были установлены прожекторы, ярко освещавшие ночное небо. Фасад Дворца был сотворен таким образом, что здание всегда окружали сумеречные облака; фиолетовые и пушистые, они проплывали мимо окон и балконов. Каждый раз, когда Лайла видела Дворец, она чувствовала свое преображение. Будто ее легкие вдыхали не просто воздух, а само ночное небо. По ее венам лился искрящийся звездный свет. Магия, созданная сочетанием музыки и иллюзий, делала из обычной танцовщицы живую мечту.
Лайла зашла во Дворец через черный вход. Внутри ее поприветствовал охранник со световой палочкой в руках.
– Энигма, – сказал он с уважением.
Лайла не двигалась, пока он водил световой палочкой над ее зрачками. Во Дворце это было привычным делом: с помощью палочки охранники проверяли, не находится ли человек под воздействием способности разума. Талант разума был опасен и весьма популярен среди наемных убийц, желающих подставить невиновного. Пройдя проверку, Лайла зашла внутрь. Она вдруг ощутила небывалое спокойствие. Ее обоняния коснулся знакомый запах сцены: пропитанное воском дерево, апельсин с гвоздикой, тальк и каучук. Потолок над сценой
