Смятение слизня. Сигналы сменялись стремительно, слишком быстро — возбуждение, голод, скорость — добавить скорости!
Парень собирался вызвать крушение поезда. Возница: «Кто это? Тебе нельзя…»
Мулан Руж продолжала лягать стенку. Та поддалась, за ней оказалась широкая спина слизня; возница, скрестив ноги, сидела на животном, а террорист стоял позади нее, положив руку на плечо женщины, — из руки прорастали корни, пронзавшие и возницу, и животное.
«Запущен интерфейс враждебного махаута».
Возница сопротивлялась интервенту и заметно проигрывала. Никто до сих пор не захватывал поезда–слизни.
На личной волне Мулан Руж раздался вопль Босса Гуя:
— Возвращайся!
— Проклятье! Заведи себе повитуху!
Но она ощутила его боль и страх. «Сколько же раз он проходил через все это за последнее время?» — подумала она. Она никогда не видела родов. С другой стороны, все бы обошлось, если бы он не…
Террорист сохранил вознице жизнь. У него не было выбора, ведь все должно выглядеть несчастным случаем, тело возницы найдут на месте крушения, нетронутое — сам он явно планирует спрыгнуть раньше.
Сможет ли?
Она прокралась ему за спину — ни террорист, ни возница не обратили на нее внимания. Да и что она может сделать? Если убить террориста, интерфейс будет разорван, а он уже проник слишком глубоко.
Если только…
Далекий крик от Босса Гуя:
— Поторопись!
Иногда она думала, как все сложилось бы, останься Выбор Дарвина здесь. В современных условиях катой вполне может родить… Смог бы Иной воспитать ребенка? Захотел бы?
Или он взял бы напрокат чье–нибудь тело… Она могла бы сохранить ради такого дела мужские гениталии. Если бы он попросил.
Только он не просил.
У террориста, наверное, имеется катапульта. Вот бы заставить его спрыгнуть…
Порывы ветра били в лицо — слишком быстро. Было трудно сохранять равновесие на мягкой, похожей на губку спине слизня. Он набирал скорость — слишком быстро.
Она теперь стояла за спиной у террориста. Протянула руку, положила ладонь ему на затылок. «Черный ящик»…
Она вогнала в него информационный штырь, а свободной рукой…
Темнота. Запах гниющих листьев. Запах движущихся тел, пота, голода, нестерпимого голода.
— Кто ты, черт возьми, такая? И как ты сюда пролезла?
Паника — это хорошо. Отправить ему мысленные образы: она стоит у него за спиной, инфоштырь у него в голове, а вот она делает кое–что еще.
— Ты не сможешь…
Она воткнула второй информационный штырь ему под одежду, в мышцы сфинктера, прямо во внутренности, и от него отсоединился совершенно нелегальный зонд с геном–репликатором.
Она почувствовала, как слизень чуть замедлил бег, совсем немного. Террорист пытался осмыслить увиденное.
Она заметила:
— Я очень вежлива с тобой.
Так оно и было.
Он мог выбирать.
Зонд внутри его тела уже работал. Он был подобен художнику, занятому изображением граффити. Он создавал сообщение, повторявшееся на каждой клетке, на каждом кровеносном сосуде, мышце и сухожилии. Стереть такое сообщение невозможно — для этого надо попасть в хорошую клинику, но к тому времени будет уже поздно.
Сообщение гласило: «Я убил поезд–слизень до Нонгкхая».
Ген просто маркировал его. Сам террорист остался цел и невредим. Она не могла рисковать, убивая его, уничтожая интерфейс. А теперь, соскочит парень с поезда или нет, он — покойник.
— Считаю до пяти.
Он сдался на трех.
Свет ослепил ее. Ветер бил в лицо — возница сидела, неподвижная, как и раньше, но поезд немного замедлил свой бег. Террорист ушел — она лично проводила его до дыры в стене.
Он лежал на своей полке, по–прежнему читая книжку. Музыку больше не слушал. Они встретились взглядом. Она усмехнулась. Он отвел глаза. Она предоставила ему выбор и свое обещание исполнит, но если Жабы вдруг узнают, она бы не стала ставить на него…
Что ж, до следующей остановки еще час. Она накинет ему еще полчаса форы — и начнется забег.
Она вернулась к боссу.
— Выходит! — проговорил Босс Гуй.
Она опустилась рядом с ним на колени. Его брюшная сумка двигалась, перекручивалась — существо внутри пыталось выбраться наружу. Она помогла: осторожно распорола мембрану ногтем. Запах кислятины — она сунула руку туда, где было липко, склизко, тепло, нащупала две маленькие ручки, брюшко, потянула.
— Ты разобралась с нашей проблемой?
— Продолжай дышать.
— Разобралась?
— Конечно разобралась. А теперь тужься!
Босс Гуй тужился, тяжело дыша.
— Я уже слишком стар для этого… — пробормотал он.
Потом он напрягся в последний раз, и маленькое тельце отсоединилось от него и упало ей в руки. Она взяла его, внимательно оглядела крошечное туловище, лысую голову, маленький пенис, ручки с пятью пальцами — миниатюрная копия Босса Гуя, еще не жирная, но такая же сморщенная.
Ребенок был соединен пуповиной с родителем. Еще одним взмахом ногтя она чисто перерезала ее.
Младенец закричал. Она покачала его, приговаривая:
— Тише, тише.
— Пить, — слабо проговорил Босс Гуй.
Один из Жаб шагнул вперед. Босс Гуй прильнул губами к плоти жабы–человека и принялся сосать — вампирский пир. В нем были гены Жаб, как и в младенце, который рыгнул и внезапно раздулся у нее на руках, словно шарик, а потом сдулся снова.
— Настоящий Гуй! — сказал Старик.
Она смотрела на крошечное создание.
— Который уже по счету? — спросила она.
Босс пожал плечами, отпихнул от себя Жабу, застегивая рубашку.
— Пятый? Или шестой? Их не так много.
— Ты оставишь его во Ванг–Вьенге?
— Само собой, как знак моей доброй воли — и знак моей власти над местом. Да. Наследник полезен только тогда, когда его используешь.
Она подумала о Выборе Дарвина. «Эволюция
