— Полагаю, что да.

— Моя карьера… — начала она.

Он заставил себя двигаться медленнее, поглядывая вверх, на камеры, висевшие в небе, где царила вечная ночь.

— Быть атумом — это благословение свыше, и я чувствую себя избранной. Я знаю, как это выглядит сейчас — то безумие, которое привело нас в Лагеря. Мы использовали свои знания о строительстве миров для того, чтобы убивать миры. Но подумай об истории, свидетелем которой я была. О гениях, которых я знала, о нашей важной работе и о глупых трагедиях тоже… обо всем, что влечет за собой преобразование миров, о десятках и сотнях миров, больших и малых, которым мы дарили жизнь…

— О чем это ты, Наоми?

— Я вела дневник, — негромко сказала она.

— Многие так делают.

— Но мой дневник гораздо подробнее, — настаивала она. — С самого начала я использовала только лучшие методы, самые совершенные приемы. Это не просто текст и изображения, Саймон. Я подвергала свой мозг сканированию, загружала в дневник свои воспоминания, все без исключения. Все. А потом я использовала искусственный интеллект армейского образца: он стал и наблюдателем, и голосом. Там моя жизнь — все, что было в ней прекрасного и ужасного. Не думаю, что хоть кому–то удалось достичь того же, что и мне.

— А в чем моя роль?

— Я расскажу тебе, где я его спрятала, — сказала она. — Ты хороший, порядочный человек, Саймон; ты способен понять всю ценность такого рода свидетельств. Когда пройдет десять тысяч лет, разве люди не захотят понять нас — тех, кто творил их историю, кто первыми колонизировал Солнечную систему?

Саймон посмотрел на Солнце, на еле заметный пояс пыли, двигавшийся по эклиптике, — последствия чудовищных взрывов и разрушительных столкновений.

— Ты уверена, что к тому времени еще останутся слушатели и зрители?

— Мы ошибались, — призналась она. — Но эта война закончится. И разве мы не должны преподать нашим потомкам все уроки, какие только возможно? Не делайте, как мы, — вот что мы им скажем.

— Я не делал ничего ужасного, — заявил он.

У Наоми внезапно иссякли все похвалы для своего палача. Пресекающимся голосом она произнесла:

— Нет, ты виноват не меньше меня, Саймон.

— Несмотря на мои благие мотивы?

— Миллион умных идей ничего не решает, если тому, кто их высказывает, не хватает убедительности, чтобы изменить хотя бы одно деяние.

Они находились рядом с центром кратера: место казни было обозначено аккуратным черным кругом, воронками от выстрелов и закоченевшими телами. Стоит только дойти до черты — и закрытый канал перестанет работать. Они смогут говорить друг с другом только по открытой общей связи. Саймон почувствовал, как кровь приливает к его лицу, — и это было лишь слабым отголоском охвативших его глубоких, противоречивых чувств. Он старался держать эмоции в узде, но голос его звучал напряженно и жестко:

— Время пришло, Наоми. Сейчас я отключу подачу кислорода и подогрев, и остаток пути мы пройдем вместе.

— А мой дневник?

— Твой панцирь — прекрасная изоляция, — сказал он вместо ответа. — Если я прав, у нас будет еще несколько минут, прежде чем ты сделаешь последний вздох.

— Но ты же спасешь мой дневник, правда? Я скажу тебе, где он, и ты сможешь им пользоваться по своему усмотрению. Если хочешь, как историческим документом…

— И все только по этой причине, — пробормотал он.

От волнения она дрожала, но при этом вид у нее был довольный.

— Я делала все в точности, как ты, Саймон, — сказано было так, словно они — два заговорщика.

Он коснулся устройства управления на ее спине и отключил обе системы.

— И ты присутствуешь здесь как близкий мне человек, — призналась она. — Если девушке суждено умереть вот так, рядом с ней должен быть друг, разве ты с этим не согласен?

— Я не твой друг, Наоми.

Она промолчала.

Кислород перестал поступать в ее кровь, а в следующий момент она начала ощущать жестокий холод Макемаке.

— Не знаю, смогу ли я добраться до круга.

— Сможешь.

— Скажи, что ты — мой друг, — умоляла она. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы все закончилось вот так.

Из футляра на боку Саймон достал портативную рельсовую пушку, прицелился и выпустил заряд из камня и железа прямо в мозг скорпиона. Наоми замерла, а мгновением позже рухнула на лед. Он взял ее за переднюю ногу и поволок через аккуратную черную черту, затем отступил назад, чтобы дать возможность камерам опуститься и обследовать тело с помощью целого арсенала изощренных инструментов. Тяжело дыша, он глядел на труп, а потом твердо произнес:

— Ты помогла убить сотни миллионов. До сегодняшнего дня и пары добрых слов мне не сказала. И будь я проклят, если помогу твоим драгоценным воспоминаниям пережить сегодняшний день.

— Благодарю, — сказал шеф.

Он поблагодарил Саймона еще раз, и еще, и еще дважды, с еще большим чувством. После чего продолжил с видимым беспокойством:

— Должно быть, вам было очень тяжело. Независимо от того, кем она была и насколько заслужила такую судьбу…

— Было трудно, — признался Саймон.

Казалось, маленькое существо просто вне себя от сочувствия:

— Это больше не повторится. Обещаю.

— Я всегда к вашим услугам, — ответил Саймон.

Юмор — чернее некуда.

Шеф настороженно кивнул.

— Она привезла его с собой. Не так ли?

Шеф замялся:

— Что привезла?

— Свой дневник. Искусственный интеллект со всеми ее воспоминаниями. Наоми явилась сюда в надежде использовать дневник в качестве взятки, в надежде заключить более выгодную сделку.

До этого момента Саймон и сам не верил, что это правда: но слова были сказаны, и он понял — только так и могло быть.

Шеф внезапно утратил дар речи.

— Я полагаю, кто–то из вас двоих решил втянуть меня в эту аферу. Она бы рассказала мне, что ее легендарный дневник находится где–то еще, там, куда непросто добраться, и следы ведут далеко за пределы Макемаке. Даже если забыть о невидимом следе, который тянулся за ней из всех больниц, от всех специалистов, вовлеченных в проект, Наоми наверняка рассказывала другим о своем проекте автоматической записи. Но если бы я считал, что обладаю специальными знаниями, и действовал в соответствии со своими благородными порывами… что ж, полагаю, это могло бы отвлечь многих игроков, а вы тем временем получили бы главный приз.

— Но мне–то к чему все это? — упорствовало маленькое существо.

— К тому, что Наоми обладала богатейшим опытом, и именно этой частью ее имущества вы хотели завладеть. Ее знаниями. Когда эта война закончится, Макемаке сможет преобразиться, а это гораздо проще сделать, если воспользоваться доступными и совершенно бесплатными знаниями высококвалифицированного атума.

— Наоми мертва, — напомнил шеф в свое оправдание.

— Да. И нет. Полагаю, эксцентричный разум этого создания интерпретировал события по–иному. — Саймон пожал плечами, его гнев окончательно улетучился. — Где я видел бесполезную смерть на льду, там