– Хорошо. Я тебе верю.

– Нужно сходить в разведку. Оставим основную группу у мемориала, сами быстро проверим переход и вернемся обратно. Борис Борисыч! – Алевтина поспешила к Бугаю, что-то торопливо заговорила ему почти на ухо.

– Тьху, мать! – в своей манере выругался командир. – Ну, надо так надо. Ребята, привал!

Жители Нагорного устраивались на отдых прямо на снегу, в тени полуразрушенных колонн памятника погибшим во всех войнах. Две гранитные стелы устремлялись в небо, ни Катастрофа, ни годы не смогли их сломать до конца.

– Может, мы с Денисом сходим в разведку, а ты останешься здесь и передохнешь немного? Ты еле идешь, это не женское дело, – Дима мягко обнял Алю за плечи, попытался усадить на землю и тотчас получил по рукам.

– Оставь свои шовинистические замашки, иначе я на тебя обижусь! – рявкнула девушка. – Думаешь, если ты меня раз увидел полудохлой и помог, все можно теперь?!

Юноша, не ожидавший столь яростного отпора, отшатнулся, примирительно вскинул руки.

– Ладно-ладно. Тоже мне, шовинистические замашки, а я от всей души, между прочим! Я же люблю тебя, глупая женщина! – обиженно, но, вместе с тем, не без издевки протянул он.

Алевтина скатала в руках снежок и со всей силы запустила ему в лицо. Пока Дима очищал залепленные окуляры, девушка ушла далеко вперед. Молодой ученый на пару мгновений остановился, сощурился, наблюдая за ее уверенными движениями, ее походка была неуловимо знакома, что-то очень-очень близкое, почти родное было в ее фигуре, манере двигаться. И даже резкие вспышки ярости, которые столь же быстро гасли, почему-то не удивляли, это все он видел, и не раз… Но сознание упорно не желало собирать осколки мыслей в единую картину.

Аля обернулась и нетерпеливо махнула рукой, и Дима поспешил за ней. За размышлениями он будто выпал из реальности, позабыв, что находится не под защитой уютных подземелий, а среди заснеженного города, где в любой момент могла подстерегать опасность.

Девушка явно торопилась, спешила оказаться под сенью деревьев, Дмитрий с трудом догнал ее почти у самой кромки леса. Мемориал остался довольно далеко позади, и на его фоне фигурки их спутников казались совсем маленькими.

Аля остановилась под деревом и оглянулась назад, будто чего-то ожидая. Вдруг далекий, разрывающий душу многоголосый крик понесся над заснеженными могилами кладбища, белая гладь разорвалась фонтаном ледяных брызг, и огромный силуэт тифона заслонил собой гранитные стелы и копошащихся под ними людей.

Дима бросился назад, слабо понимая, что он делает, желая лишь защитить тех, кто стал ему друзьями, но не сумел сделать и пары шагов. Алевтина вцепилась в его рукав и не отпускала.

– Стой, дурак, пропадешь! Им уже не помочь! – кричала она.

Послышались редкие выстрелы и снова – леденящий вопль. Молодой ученый зачарованно смотрел, как по снегу разливаются алые пятна. Молниеносно, одного за другим, адский змей убивал его товарищей, а он стоял и бездействовал…

Сквозь марево взметнувшейся пороши от мемориала отделились две фигурки, они бежали через поле, увязая по колено. Дима вырвал руку и бросился им навстречу, готовый стрелять, если змей продолжит преследование. Но тифон пожирал добычу, одним человеком больше, одним меньше – такие мелочи не заботили монстра. Его чешуйчатый хребет то взмывал вверх, то опускался вниз, и омерзительный звук раздираемой плоти и ломающихся костей был слышен даже здесь.

Аля выбежала из-под деревьев вслед за ним, и разведчиков едва не сбили с ног Бугай и Лена, последние из жителей Нагорного, оставшиеся в живых.

– Тьху, мать… – прогудел Борис Борисович, падая на снег. Его мелко трясло, ружье в руках ходило ходуном, и он не мог его отпустить даже сейчас, когда опасность миновала, настолько от страха свело пальцы.

Елена стащила противогаз и захлебывалась слезами на плече у Али, а та гладила ее волосы.

– Мне жаль… – прошептала девушка, помогая более-менее успокоившейся женщине оправиться и прийти в себя. – Я не могла подумать, что будет так…

– Они все умерли, – горько сказала Леночка, отвернулась, всхлипнула. – Эта тварь сожрала всех…

– Нам нужно идти. Здесь небезопасно, – Дима передернулся от банальности собственной фразы, но нужные слова не шли.

Его мучило новое, неизведанное чувство жалости, безвозвратной потери. Он часто видел смерть, да что уж, не один раз сам с особой жестокостью убивал людей во время своих экспериментов, но сегодня впервые на глаза наворачивались злые, бессильные слезы скорби по погибшим друзьям, по тем, кто не отвернулся, поделился последним с «заморышем», зная его историю.

Дальше шли молча, внимательно, до рези в глазах вглядываясь в белое ничто.

Вышли на Волковское шоссе и свернули в промзоны, мимо разрушенных складов и терминалов с обвалившимися крышами. Было тихо, перед очередным снегопадом мутанты расползлись по своим норам, или судьба смилостивилась над последними четырьмя перепуганными людьми, оставшимися в живых.

Мытищи были окончательно и бесповоротно мертвы. Дима с тоской оглядывал знакомые места. Раньше здесь стоял кордон, разведчики сменялись, охраняя территорию части и вход в бункер от незваных гостей. Здесь в первый раз поймали любопытствующих сталкеров из убежища автоконструкторов. Бедные парни! Потом они отправились в лабораторию за непослушание и горячий нрав, молодой ученый помнил их первый день, и что с ними стало спустя две недели. Живыми оставались только их глаза – молящие, уже покорные. Судьба дала Мытищам шанс, и не один, здесь было четыре убежища. Все они погибли по вине тех, кто решил, что вправе распоряжаться человеческими судьбами. Горько. Горько и больно было сознавать, что и сам он был виновен в том, что город стал пустым и безжизненным.

Заснеженные улицы казались бесконечными, и Дима уже не чувствовал замерзших ног, когда беглецы вышли к станции Мытищи. Дальше решили идти по железнодорожным путям, так было безопаснее, да и шансов сбиться с курса куда меньше. Карты, разумеется, ни у кого не было.

Аля тяжело опустилась на упавший бетонный блок забора, ограждавшего платформы. Ей было худо, из-под противогаза вырывалось хриплое дыхание. Дима опустился рядом с ней, приобнял за плечи.

– Ты можешь идти? Если хочешь, там торговый центр, можно устроить привал, у нас там раньше была ярмарка, подвал безопасен, – заботливо предложил он.

– Все хорошо, – отмахнулась девушка, но в ее голосе была усталость. – Нужно идти, ночью будет сложнее, все фонари остались в рюкзаках ребят, которых сожрал тифон. Лучше поторопиться.

Дальше пошли по путям, переступая гнилые шпалы, утопая в сугробах. Железная дорога шла через лес, и Дима перед отправлением достал из своего рюкзака пару пригоршней мха и раздал товарищам.

Черные тени в зеленых отсветах больше не были опасны для беглецов, и тем не менее, все, как по команде, ускорили шаг, испытывая тревогу и иррациональный ужас.

Вдалеке завыли собаки, где-то в городе раздавался мерный стук, будто колотили молотком по железной бочке, это бил крыльями по крышам летучий монстр. Бугай тревожно вглядывался в небо, по привычке направляя дуло ружья туда же, куда и взгляд, но бестия так и не появилась над головами. Погода была не летная, слишком низкие тучи, скоро должен был пойти снег, твари это чувствовали.

Справа мелькнули разрушенные ангары и здания КБ АТО, где-то под ними лежал в руинах черный, сгоревший по вине Алексеевой бункер, где провел свои детские годы Женя. Там, наверное, он плакал и смеялся, чувствовал, дружил. У Димы на душе было тяжко, как же ему хотелось повернуть время вспять! Тогда бы он своими руками