Это существо действительно напоминало змею, тело длиной в несколько метров, покрытое хитиновыми пластинами, извивалось по кривой, завораживая своей смертоносной пляской.
– Замри! – выкрикнул Дима, отбрасывая прочь свое оружие и рюкзак.
Он начал покачиваться из стороны в сторону, постепенно наращивая темп, делал шаги вправо и влево, затем вперед и назад, будто танцуя. Юноша поднял руки, сводил и разводил их над головой.
Денис с ужасом смотрел, как его спутник изображает какие-то пируэты и почти балетные па вместо того, чтобы стрелять.
Мутант завороженно следил за движениями юноши, покачиваясь в такт всем телом. Постепенно он начал опускаться в снег из боевой стойки – медленно, готовый напасть в любой момент.
«Да откуда же ты взялся тут?! – думал Дима, пытаясь не сбиться с ритма. Под противогазом по лицу текли слезы боли, боясь ошибиться в своих выверенных движениях, он разодрал в кровь едва начавшие заживать ожоги. – В такие холода тебе спать положено, чудовище, почему ты не в спячке? Что тебя разбудило?»
Ему было страшно. В бункере военных этих монстров называли тифонами, по аналогии со змеем из греческой мифологии. Существа хладнокровные, на зиму тифоны впадали в спячку, да и в теплое время года редко выползали к людям. Но встречи разведчиков с подобными мутантами зачастую заканчивались плачевно. Пробить панцирь твари было невозможно, единственный вариант – попасть в рот, а рот тифон дальновидно не открывал, показывая длинный раздвоенный язык своим врагам. Он убивал ударом хвоста. Если жертва выживала после мощного удара, то ей, оглушенной, монстр вонзал в тело ядовитый шип. Противоядие не сумел создать даже Доктор Менгеле.
Дима продолжал танцевать перед мутантом, мысленно умоляя его исчезнуть. Тифон медленно лег на снег, продолжая внимательно следить за каждым движением юноши. Наконец его веки отяжелели и закрылись. Разведчик еще с полминуты продолжал покачиваться и взмахивать руками, потом остановился.
– Теперь бегом, и очень тихо! Скорее! – шепотом скомандовал он товарищу.
Они бросились прочь, утопая в глубоком снегу, оступаясь на раскрошенных камнях и вздыбленном асфальте, и решились остановиться и отдышаться, лишь миновав территорию теплоцентрали и оказавшись в черте города.
– Что ты сделал? – задыхаясь, выговорил Денис.
– Мы проводили опыты… У тифонов психология обычной змеи, их можно гипнотизировать движениями. Главное – соблюдать тишину и не сбиться с ритма. Откуда он взялся в такой мороз? Это все неправильно. И страшно. Что заставило змея вылезти из его логова?
Дима опустился прямо в снег, сгорбился, справляясь с мучительной, жгучей болью. Его мутило, перед глазами стоял туман.
– Ты идти можешь? И да… Спасибо. Прости, я зря думал о тебе как о выскочке. Ты действительно великий ученый. Эти змеи многих наших сожрали, их логово в лесу, там, где дорога в область. Хочешь не хочешь, а пришлось с ними встречаться. Ничего их не берет, – устало ответил мужчина, заряжая ружье новым патроном.
– Идем, – сквозь зубы прошипел Дима, вставая. Но не смог сдержать стон. Поймал сочувственный взгляд спутника. – Не надо меня жалеть. Заслужил. Посмотреть бы на их логово, кажется мне, что там что-то не то происходит, и стоило бы иметь это в виду.
Они поспешили вперед, огибая остовы машин и глубокие ямы, запорошенные снегом. В городе было тихо. Пережитый ужас начал отступать, сердце, заходившееся в бешеном галопе, успокоилось и вернулось к прежнему ритму. Луна очерчивала черные силуэты домов, и от этого зияющие провалы окон становились еще темнее. Последние выжившие крались через мертвый город, страшась нарушить окружающее их безмолвие.
– Давай заглянем на территорию части, вдруг что-то уцелело, – попросил Дима, сворачивая с улицы к покосившимся воротам с облупившейся серой краской. Дальше начинались владения военных – места родные, знакомые до каждой черточки. Пусть в дальние экспедиции молодой ученый и не ходил, но эти несколько сотен квадратных метров знал до кочки, до мельчайших подробностей.
– Осторожнее. В здании могут быть собаки, – предупредил юноша, останавливаясь на углу полуразрушенной казармы. Нет, все было чисто. Но почему-то интуиция влекла его внутрь, в здание. Он вспомнил… Замер, страшась сделать шаг в темноту коридора. Здесь почти не было снега – глухой закуток без окон. Битый кирпич под ногами. Металлический ящик оружейного шкафа у стены.
Денис шел следом, не задавая вопросов. Он никогда не был здесь, после той злополучной встречи разведчиков Нагорного с военными обитатели убежища в деревне старались обходить это место стороной. Да и нечего им было делать в Мытищах. Мужчина оглядывался вокруг и едва не сбил с ног Диму, замершего перед…
Разведчик едва сдержал крик. За несколько недель тела не тронул тлен, они отлично сохранились на морозе. Трупы, сваленные у стены, окоченевшие, почти без одежды, и два мертвеца в разных углах, с залитыми кровью лицами, закутанные во множество слоев одежды в попытке согреться.
– Что тут случилось? – сдавленно прохрипел напарник, считая тела. – Их десять… Заперты. Двое убиты, остальные замерзли.
Опытный разведчик безошибочно определил причину смерти.
– Эксперимент. Она все же застрелила их, последних выживших. Спасибо, Марина Александровна… – прошептал Дмитрий.
Он обернулся к разведчику. Его глаза, воспаленные, страдающие, были красноречивее слов.
– Так это… – начал Денис и не смог продолжить, только смотрел – почти безумно.
– Это я отправил их сюда. Я и Доктор Менгеле. Завершающий этап эксперимента. Пятеро из них были раздеты, остальные – в теплой одежде. Если бы они поделились с товарищами, смогли бы пережить ночь. Тогда, возможно, остались бы живы. Хотя смерть от холода куда лучше того, что хотел сделать с выжившими мой учитель. Впрочем, это уже не важно. Мы так старательно культивировали в них ненависть и недоверие к ближнему своему, что это было ожидаемо. Выжили двое сильнейших. И Алексеева застрелила их, я знал, что она это сделает. Ангел смерти нашего спятившего мира.
– Ты это все серьезно? – товарищ с ужасом переводил взгляд то на спутника, то на трупы за решеткой.
– Да какие уж тут шутки. Знаешь, если ты сейчас выстрелишь в меня, я даже благодарен буду. Каяться больно. А осознавать – совсем невыносимо.
– Ты спас мне жизнь, когда отвлек змея. Пойдем отсюда, – голос Дениса прозвучал спокойно, но в нем чувствовались презрение и скрытая угроза. Молодой ученый был уверен – если бы он не был так нужен разведчику Нагорного, тот убил бы его без колебаний. Палачу не подают руки.
– Я спасал свою задницу, – прошептал Дима. Напарник его не услышал, он торопился прочь от этой страшной картины.
Юноша в последний раз обернулся, на мгновение прикрыл глаза, прощаясь и прося прощения. Теперь эти тоже будут являться к нему по ночам, сводить с ума.
«Алексеева писала, что мертвые разведчики не станут приходить к ней в кошмарах. Ей повезло. Перед моими глазами неотрывно, постоянно – они, мои жертвы. Как не свихнуться, умоляя каждого из них простить? Как существовать с непосильной ношей бесконечной вины? Лучше умереть. И в то же время – как же хочется жить!» – думал молодой ученый, шагая вслед за товарищем. Плечи Дениса подрагивали – то ли от пережитого ужаса, то ли от негодования.
Возле спуска в бункер Дмитрий споткнулся и едва не полетел на землю. Разгреб носком сапога снег. Так и есть, снова мертвецы. Они не пугали, только наполняли сердце тоской и осознанием безнадежности бытия.
Гермодверь висела на одной петле, вторая была выворочена вместе с кусками бетона, все – черное от сажи. Один из трупов – с обгоревшим лицом, видимо, несчастный дежурил с внешней стороны двери и не успел
