– Я вовсе не…
– Вы – да, – перебила Фергия. – Вы совсем не такой, каким описывала вас мама, Вейриш. Я, конечно, сделала скидку на то, что бестолковыми, надоедливыми, шумными и беспокойными кажутся ей почти все окружающие моложе восьмидесяти лет, но всё равно их с папой показания сходятся.
– Неужели! – только и смог я сказать.
– Ну да. Оба говорят, что вы показались им сущим ребенком: очень смышленым и добрым, веселым, озорным, любознательным… склонным к авантюрам, как же без этого!
– И в чем же мое отличие от этого образа? – спросил я, подивившись. Ладно Флоссия, она маг, ей на момент нашей встречи было уже немало лет, но Лауринь, если не ошибаюсь, тогда и четвертого десятка не разменял! Это я должен был считать его бескрылым юнцом, но… Никак не получалось, признаю.
– В главном, – ответила Фергия без улыбки. – Я не вижу в вас почти ничего из перечисленного.
– Отчего же Аю не сказала мне об этом? Если я настолько изменился…
– Может быть, она предвидела, что так будет?
Ответить я не успел – вернулся Ургуш с прислужником чародея, судя по его длинным лиловым одеяниям.
– Шодан, шади, Уммаль-шодан ждет вас, – сказал он, – но сперва нужно заплатить золотую монету.
– За вход в этот балаган, что ли? – удивилась Фергия, кивнув на шатер.
– За право увидеть несравненного кудесника, шади, – подтвердил прислужник.
– А я что сказала? – хмыкнула она и бросила ему монету.
Слуга отправился обратно, а мы спешились. Я огляделся в поисках коновязи, но ее не было. Замечательно! Придется доверить трех лошадей Ургушу, и если в своих я не сомневался, то Даджи… внушала некоторые опасения.
– Ни с места, – приказала кобыле Фергия, бросила поводья и направилась к шатру, возле которого нам уже приветственно кланялся другой прислужник.
Я решил не вмешиваться. Пусть всё идет своим чередом… Правда, поводья своего коня я все-таки вручил Ургушу: такого коня без присмотра оставлять нельзя, уведут мгновенно. А вот на Даджи вряд ли позарятся, это уж точно… Лишь бы она сама ни на кого не бросилась!
– Вейриш, вы опять на ходу уснули? – рявкнула Фергия, и я поспешил на зов. Кто бы мне еще сказал, почему я слушаюсь почти незнакомого человека…
В шатре Уммаля царил полумрак, и белый тарбан Фергии будто светился.
Обычно уважаемые адмарцы – люди в теле: это доказывает их благосостояние и придает весомости… во всех смыслах слова. Еще богатые адмарцы ухаживают за лицом и телом, не говоря уж о бороде с усами. Если видишь физиономию, с которой давно сошел загар, и смугла она лишь от природы, значит, перед тобой человек, которому не нужно трудиться под открытым небом. Конечно, подобные есть и среди горняков, неделями не покидающих подземные выработки, и среди бедных писцов, денно и нощно просиживающих в своих каморках – я невольно вспомнил Оталя с его зятем… хотя их забудешь, пожалуй! Но отличить нездоровую бледность таких людей несложно. Тем более руки не отмоешь в одну минуту, если не использовать колдовство, а по ним совсем легко определить род занятий.
Уммаль, хоть и звался богатым и знатным чародеем, оказался худ и черен, как головешка. Казалось, в незапамятные времена солнце опалило его так, что загар этот уже никогда не сойдет со старческого сморщенного лица. Даже борода с усами – несколько чахлых кустиков седых волос – пробивались неохотно, словно всходы на потрескавшемся от засухи поле. Наверно, череп его под тарбаном был совершенно голым, а может, лысину окружали редкие пряди, поблекшие и безжизненные, как прошлогодняя трава, чудом уцелевшая под камнем и не ставшая добычей вездесущих коз.
Морщинистая шея чародея казалась слишком тонкой в широком вороте, а руки – несоразмерно большими, словно принадлежали некогда силачу, способному завязать подкову узлом, но чья-то недобрая сила пересадила их старцу, и они иссохли, не питаемые более молодым сильным телом, превратились в обтянутые кожей кости. Фигуру его я вовсе не различал под просторным одеянием, словно богатый наряд был накинут на вешалку.
– Доброго тебе дня, Уммаль-шодан, – поздоровалась Фергия прежде, чем я успел сказать хоть слово, и почтительно поклонилась старцу. – Нам сказали, что ты – самый искусный целитель во всем Адмаре. Не соврали, надеюсь? Нам не придется ехать куда-нибудь за три дюжины земель, чтобы найти другого?
– По вопросу и ответ, – скрипучим голосом отозвался старик. – Придется.
– Тогда не станем терять времени. – Она вздохнула и взяла меня за локоть. – Идемте, друг мой, поищем другого кудесника, не столь жадного и более заинтересованного в сложных клиентах. Оно, конечно, удалять бородавки и лечить дурные болезни морякам не хлопотно, но разве это требует мастерства? Тьфу, с этим ученик справится…
– Чего тебе надо, чужеземка? – неприветливо спросил Уммаль, не обращая на меня ни малейшего внимания, будто я был табуретом или подушкой. – Пришла посмотреть на старого Уммаля? Вдосталь налюбовалась? Тогда иди с миром и забери с собой проклятого. Я ему не помогу. Я умею врачевать только телесные недуги.
– О!.. – Фергия, не успел я осмыслить его слова, уселась напротив старика, привычно поджав ноги. – Похоже, мы все-таки пришли куда нужно! Любезный Уммаль-шодан, так ты тоже полагаешь, что этот человек проклят?
– Он не человек, – буркнул старик, встретился со мной взглядом и вздохнул: – Будто можно жить в Адмаре и никогда не слышать о северянине, который… хм… иногда становится другим существом!
– Я не северянин, – только и смог я выговорить. – Я родился и вырос здесь, немного восточнее, в горах…
– Вейриш, у вас русые волосы и зеленые глаза, так за кого вас можно принять? – скороговоркой произнесла Фергия. – Да я больше похожа на адмарку, чем вы!
Что правда, то правда…
– Ты похожа на Ирдаля-отступника, – сказал вдруг Уммаль совсем другим тоном. – Он тебе не родня?
– Никогда не слышала этого имени, шодан, – покачала головой Фергия. – Но знаю, что мой предок взял в жены рабыню, захваченную в каком-то южном походе, так может…
– Да!!!
Выкрик Уммаля был так громок, что я невольно дернулся и едва не сбил локтем опору шатра. Фергия оказалась более стойкой, она только поковыряла в пострадавшем от вопля ухе и спросила:
– Что это ты так возбудился, шодан?
– Ирдаль взял с собой сестру, – забормотал тот, возбужденно блестя глазами, маленькими, черными, без ресниц, словно у ящерицы, – и обоих убили… Так было сказано, но…
– Шодан, я с удовольствием поговорю с тобой об этом Ирдале, кем бы он ни был, – Фергия, выразительно взглянула на меня, мол, совсем старик разум
