Оба воспитывались в суровой стране, где жизнь под тонким слоем учения методистов была простой, тяжелой и суровой. Интимную близость по большей степени воспринимали как неотесанную грубость и кувыркание в темноте — тему для смешков и гомерического хохота. Мало у кого находилось время и терпение на красивые слова или романтические ухаживания.
Однако Бен Картер в тридцать один год и Эстер Карн в девятнадцать отличались от остальных. Бен — из-за долгого интереса к Клоуэнс. Эстер, вероятно, из-за некоторой схожести с Розиной Хоблин, она воспитывалась в уверенности, что слишком хороша для деревенских парней и недостаточно хороша для мужчины из более высокого сословия.
Бен встретил ее у ворот в три часа; они прогулялись вдоль утесов за Тренвитом, пока не начало темнеть, затем вернулись в его коттедж и выпили чаю с его матерью, которой Бен велел присутствовать. Позже он отвел Эстер в подсобку, объяснил, как работает его новый орган, и около получаса играл церковные гимны и танцевальную музыку. Джинни оставалась до самого их ухода.
Беседа мало походила на игриво-кокетливую — из-за присутствия Джинни и потому что Эсси не умела проявлять инициативу. Бен же просто не знал, как себя вести, но оба обменивались взглядами и редкими улыбками.
Джинни в свои шестьдесят поседела и располнела, но цвет лица остался свежим, она не растеряла привлекательности, несмотря на сурово сжатые губы, что отражало нелегкую судьбу и достойное сопротивление невзгодам.
От Росса она получила подарок, о котором никогда не просила, процветающую лавку, где продавалось все, от свечей до леденцов, от ваты до парафина, торговля продержала семью на плаву, когда Седовласый Скоббл потерял работу, а Бен самостоятельно и безуспешно пытался добывать олово из неглубоких раскопов. В двадцать лет Джинни пережила трагедию — смерть Джима Картера, ее первого мужа. Ни до, ни после она никого больше не любила, и второй брак со Скоблом стал браком по расчету. Она стала твердой последовательницей веслианского учения еще до появления Сэма, а позже с поддержкой Сэма стала принимать активное участие в церковной жизни и проповедовать Истину вместе с ним.
Она не возражала против намерения старшего сына жениться. И в самом деле пришло время (давно пора, считали некоторые). Единственная ложка дегтя в бочке меда в том, что эта тоненькая белокурая девчушка — главная нянька сына Полдарков, и чуть ли не компаньонка той папистки-католички, жены майора Джеффри Чарльза. Многие в графстве считали католицизм угрозой, боялись его и боролись с ним. И пусть даже какая-то неведомая напасть заставила англичан долгое время сражаться на стороне испанцев в Пиренеях, но чем меньше они имеют дел с этим народом, тем лучше. В глазах корнуольцев Папа Римский — сподвижник дьявола и вавилонской блудницы, союзник Наполеона, а до него был союзником короля Филиппа Испанского.
Многие храбрецы, включая Джереми Полдарка, отдали жизни ради спасения страны от папистов. А посему неподобающе и опасно, чтобы католичка вышла замуж за Полдарка и поселилась среди них. Если Бен женится на девице Карн, то пусть сделает это побыстрее и освободит ее от тлетворного влияния.
Джинни знала, что Бен формально принадлежит к веслианской церкви, но не стойкий ее приверженец. Пригласив мать во время первого визита Эстер, он явно показал свои намерения и желание соблюсти приличия.
Девушка, как все порядочные девушки ее возраста, пока еще незрелая, ей не хватает характера (не понятно, что именно взрослый и зрелый сын Джинни в ней нашел), но с годами это изменится. Но самая главная забота Джинни заключалась в том, чтобы подтолкнуть Эстер к общине, пока ей в голову не втемяшились дурные идеи о благовониях, исповеди и священниках в черных рясах (прошел слух, что такой священник явился в Тренвит, и его пустили).
Перед расставанием Бен спросил, словно осознавая важность первого знакомства:
— Как тебе моя мать?
Эстер бросила не него быстрый взгляд.
— Похоже, она добрая. Но ведь гораздо важнее, чтобы ей понравилась я.
— Возможно. Может, и так. Вот бы вы с ней поладили. Было бы славно.
Ближе к воротам Тренвита тропинка примыкала к широкой дороге, спускающейся по склону к мастерской Пэлли. Послышался цокот копыт — из Тренвита выехали четыре всадника, двое мужчин и две женщины. Они переговаривались и смеялись, голоса звучали громче поступи лошадей.
Это оказались Валентин Уорлегган и Дэвид Лейк. Их сопровождали слишком ярко одетые для зимнего вечера две незнакомые дамы.
— Кто здесь? — позвал Валентин, вглядываясь в два темных силуэта.
— Бен Картер, Эстер Карн, — последовал ответ.
— Что тебе здесь нужно?
— Мисс Карн здесь живет. Я провожал ее домой.
Клочок облака пронесся мимо луны.
— А, точно, — признал Дэвид Лейк. — Ты та самая хорошенькая блондинка. Я видел тебя на приеме.
— Но-но! — воскликнула одна девица и громко расхохоталась. — Держи ручонки при себе, старина. Не видишь, что они встречаются?
— Ах, да это же Бен, — узнал его Валентин. — Тот самый. Ты встречаешься с Эстер, Бен?
— Добрый вечер, мистер Уорлегган, — холодно ответил Бен и взял Эсси под руку, собираясь пройти мимо.
— Холодноватая ночка для свиданий на свежем воздухе. — Лейк смачно расхохотался. — А корнуольские кусты продуваются насквозь. Я проверял!
— Он наверняка показывал ей свой инструмент, — сказал Валентин.
Квартет проследовал дальше, женщины визжали от хохота.
Эсси шла под руку с Беном. При последней издевке Бен до боли сжал ей руку, но Эсси не поморщилась и не пожаловалась. Впервые за вечер он прикоснулся к ней. Он подвел Эстер к боковой двери.
— Не обращай внимания на эти глупости, — посоветовал Бен. — Таким людям не мешает хорошенько прополоскать рот.
— Я и не обращаю, — сказала Эстер. Бен выпустил ее руку.
