Профессор Фредерикс к медицине не был причастен, однако его озадачило, что у бывшей ученицы возникли проблемы с голосовыми связками. Он предположил, что чрезмерные нагрузки вредны для молодых связок, что могло послужить причиной временной потери голоса. Он явно подтрунивал над всеми стараниями Беллы и Мориса Валери покорить вершины современной оперной сцены. Конечно же, заметил он, многим начинающим исполнителям приходилось страдать от простудных заболеваний, кашля, насморка и ангины. По его мнению, это обычные профессиональные болезни, и нет причин беспокоиться, что голос Беллы не придет в норму в течение полугода или немногим дольше. Естественно, он порекомендовал некоторые таблетки и микстуры, и Демельза покинула его с коробкой и двумя склянками. Более профессионально подошел к проблеме доктор Амос Дженнингс, специалист по болезням горла. Проведя тщательный и, разумеется, болезненный осмотр, он заявил, что обнаружил пару рубцов, оставшихся в гортани после болезни «белого горла».
Доктор пояснил, что болезненные ощущения в горле мог вызвать налет в виде пленки желтого или серого цвета, распространяющийся пятнами на гортани и зачастую на пищеводе. Это происходит уже на стадии выздоровления, когда заживают нарывы, оставляя на своем месте рубцы.
Именно это сейчас доставляет столько беспокойства мисс Полдарк. Доктор назначил таблетки и регулярные полоскания горла соленой водой — все это должно улучшить состояние. Однако таблетки вызвали у Беллы рвоту, а полоскания для горла подозрительно выглядели и пахли как мелроузская вода, которую Дуайт прописал ей в начале лечения. Доктор Эрнест Фабер, который, основываясь на методиках доктора Фордиса, продолжил обширные исследования причин болезней горла, обнаружил некоторые мышечные поражения и считал, что в горле все еще остается инфекция и без усиленного лечения болезнь может перейти в хроническую форму. Он прописал трижды в день принимать азотную кислоту, а также промывать горло более концентрированным азотнокислым раствором, чтобы наконец победить инфекцию.
Они поселились в прежних меблированных комнатах Росса на Георг-стрит в Адельфи. Каждый вечер к ним наведывался Кристофер, желая быть в курсе их посещений врача. В семье царило уныние, поскольку от всех предписанных лекарств Белле становилось только хуже. На вечер третьего дня Росс наметил визит к Джорджу Каннингу. Старые друзья встретились впервые после того, как мучительная болезнь унесла жизнь старшего сына Каннинга. Они с радостью обменялись новостями, а Каннинг первым делом поздравил Росса со свадьбой его дочери и Эдварда Фитцмориса.
В отличие от Росса, Джордж Каннинг никогда не был на короткой ноге с Генри Лансдауном, к тому же он предосудительно относился к Лансдаунам как к вигам, однако все это не мешало Джорджу восхищаться честностью и добропорядочностью этого семейства. Сам же Каннинг намеревался сложить полномочия в правительстве. Росс заметил, что друг удручен как никогда. Раньше Каннинг поддерживал с королевой дружеские отношения, так что, несмотря на ее позорное возвращение, считал, что обязан всеми силами ее поддержать. Эта дружба отвратила его от короля, который упорно верил, что Каролина стала любовницей Каннинга вскоре после того, как она получила титул королевы. А теперь якобы она наставляет королю рога со своим приятелем, итальянцем Бартоломео Бергами.
Каннинг еще не определился с планами на будущее, но вскоре собирался в Париж, чтобы воссоединиться с женой. Он решил остаться там до следующего года, пока не будут рассматривать билль о правах католиков. В этом случае он приедет, чтобы выступить в его поддержку. Как никогда при расставании оба ощущали неизменность и крепость их дружбы, хотя Росс чувствовал разочарование, что этот чрезвычайно одаренный и способный человек находится в тупике. А ведь когда-то его прочили в премьер-министры.
Пока ни о чем не подозревающий Росс размышлял о несчастьях лучшего друга, на Георг-стрит разгорались нешуточные страсти. Как раз после ужина к Белле и Демельзе присоединился Кристофер, который узнал о последнем посещении доктора Эрнеста Фабера. Кристофер согласился с дамами, что эффективность «радикальных лекарств» доктора Фабера сомнительна. Более того, он был возмущен.
— То же можно сказать и о специалистах, лечащих ревматизм. По словам одного моего друга, пациент может сам выбрать метод лечения, а затем пойти к доктору, чтобы тот его назначил. Видов лечения много, а вот единого мнения о них среди врачей нет.
— Лучше бы у меня был ревматизм, — заключила Белла.
— Ну что ты, ревматизм тоже требует серьезного лечения. К примеру, нужно прыгать из ванны с горячей водой в холодную и обратно, и так раз шесть. Я думаю, тебе не стоит следовать предписаниям доктора Фабера. Мне кажется, азотнокислый раствор только раздражает горло, но никак не лечит.
— Я сказала об этом миссис Паркинс, еще когда мы пришли, — согласилась Демельза,
— А она рассказала, что одна актриса, жившая здесь в прошлом году, лечилась этим средством.
— А жива она осталась?
— Полагаю, что да, но я все же порекомендовала Белле не притрагиваться к этой отраве. С таким же успехом можно прибегнуть к совету Мэгги Доус.
— Я только понюхала микстуру, — добавила Белла. — Могло быть и хуже.
Кто-то тихонько постучался. Демельза отворила дверь. Это оказалась миссис Паркинс.
— Прошу прощения, миледи, но один молодой человек желает увидеться с мисс Изабеллой, — сообщила она.
Демельза что-то заподозрила и сама вышла в коридор. На лестнице в нескольких шагах от нее стоял Морис Валери.
— Леди Полдарк.
Он склонился поцеловать ей руку.
— Прошу вас, тише, месье Валери. Вы немного не вовремя, — ответила она, приложив другую руку к губам.
— Мне нужно увидеться с Беллой. Я только вчера узнал, что она в Лондоне.
— Сожалею, месье, сейчас неподходящий момент.
— Почему? Ей нездоровится? В письме она сообщила, что ей гораздо лучше.
— Да, ей действительно лучше. Но лейтенант Хавергал только что пришел её навестить.
Эти слова усмирили его пыл.
— Какая жалость. Я весь день добирался, а завтра уже должен вернуться. А как же её голос... она сказала, с ним до сих пор проблемы?
— Да, это так.
— Я согласен с мнением мадам Пелэм, что
