Вздох Беллы сорвался.
— Мама, я в ужасе. Я правда очень боюсь. Теперь, когда я вкусила той жизни... будет слишком жестоко, если я не смогу к ней вернуться. Сама не понимаю, откуда во мне эта страсть. С тех пор как я впервые увидела спектакль, куда вы с папой сводили меня шесть лет назад, я только и мечтала о театре. Свечи, запах, грим, парики, вымысел — все это меня притягивает. Не обижайся на меня, дорогая мама, я люблю дом. Люблю вас с папой — вы оба такие у меня замечательные. Люблю море и лязг насосов на шахте, ветер и необузданную природу. Люблю болтать с деревенскими, с промывщицами руды... люблю их простоту и сердечность. Но Лондон — как огромный магнит. Поверить не могу, что удача так быстро мне улыбнулась. А теперь у меня сердце разрывается от того, что она так же быстро отвернулась от меня... — Белла закашлялась. — Знаешь, у меня много писем от Кристофера. Я на все ответила, стараясь показать, что я в прекрасном настроении, но просила его пока не приезжать, пока...
— Он приезжает на свадьбу!
— Ох, да, совсем забыла... Еще я трижды получала письма от Мориса. Я откровенно написала о своей беде и сказала ему... чтобы не бросал работу и не приезжал сюда, пока я не вылечусь. Ни один из них не женится на хрипящей и каркающей невесте...
— Ты не хрипишь, любовь моя. И я знаю, любой из них женится на тебе хоть завтра, только скажи. Но пожалуй, ты права, что хочешь приобрести уверенность в себе, точнее, уверенность, что твои таланты вернутся, и только потом решишь, что делать дальше.
Белла высморкалась и чуть улыбнулась.
— Ну все, хватит. А теперь покажи... это новая свадебная шляпка?
— Мне кажется, тебе стоит побеседовать о своих тревогах с отцом и с Кьюби, когда она придет. Чем чаще рассказываешь о своих страхах, тем они быстрее улетучатся. И не повредит... выплакаться.
— Не переживай. Я каждый вечер рыдаю перед сном.
Летняя жара с долгими солнечными днями подошла к концу примерно после дня святого Свитуна. Погода резко изменилась: то солнце, то ливни и порывистые ветра в основном с юго-запада. На солнце было тепло, но с ветром прохладно — слишком холодно для тех, кто приехал из глубины страны, и бодряще для тех, кто привык.
Но во время торжеств первого сентября стояла хорошая погода; никакой июньской жары, погода медленно менялась, когда стих ветер. Небо украсилось белобровыми облаками и темными тучами, солнце путешествовало по небу, минуя облака подобно кораблю, избегающему скалы, словно взирало свысока на великое семейное торжество, которое разворачивалось в церкви Сола в деревне Грамблер.
Венчание проводил преподобный Генри Профитт; по такому случаю ему помогал Артур Скиннер, викарий прихода Сент-Агнесс. Тот решил воспользоваться возможностью совершить ежегодный визит из Бристоля, где он жил припеваючи на двести сорок фунтов в год, которые получал от Сент-Агнесс вдобавок к жалованью в Сент-Винсенте в Бристоле. Он услышал, что в приходе совершается важное бракосочетание, как жених, так и отец невесты — титулованные персоны, и поспешил принять участие.
Невеста была в вуали и платье из серебристого кружева, которые колыхал нежный бриз, в руках — букет белых лилий.
За невестой шли мисс Софи и Мелиора Энис и мисс Ноэль Полдарк, за ними следовали семь дам в похожих платьях: достопочтенная миссис Эдвина Гастингс, миссис Патрисия Харрисон-Уэст, миссис Джереми Полдарк, мисс Изабелла-Роуз Полдарк, миссис Джеффри Чарльз Полдарк, мисс Лавдей Карн и миссис Бен Картер. Клоуэнс особо настаивала, чтобы пришла жена Бена. Пригласили Эммелин Тренеглос, в надежде устранить разлад между семьями, но ей не разрешили прийти.
В церкви толпился народ, не меньше двадцати гостей на время церемонии остались снаружи, где к ним присоединились почти все жители Сола, Грамблера и Меллина, чтобы посмотреть на одну из самых любимых леди, наполовину благородного происхождения, хотя и не сразу заметишь, которая венчалась с настоящим титулованным джентльменом.
Возникли трудности с тем, где проводить свадебный прием, и в конце концов, учитывая погоду, отдали предпочтение Нампаре. Если пойдет дождь, можно ухитриться накрыть стол для гостей в библиотеке, разместить их в гостиной или коридоре, ведь еще лето, и это их дочь, не стоит взваливать это на бедняжку Амадору, у нее и так хватает забот с двумя дочерьми, тем более, что она снова в положении.
Джеффри Чарльз в Тренвите и так немало сделал, приняв у себя самых важных гостей.
Росс знал Генри, третьего маркиза Лансдауна, по многочисленным встречам в парламенте, и Демельза, разумеется, провела неделю в Бовуде, так что они встретились, как старые знакомые. И очень способствовало то, что Росс и Генри Лансдаун восхищались друг другом.
На лужайке перед Нампарой накрыли праздничный завтрак. Демельза вспомнила их самый первый прием под открытым небом вскоре после свадьбы, на крестины их первенца Джулии. Мероприятие обернулось провалом из-за прибытия отца Демельзы, новообращенного методиста, который принялся обличать всех и призывать к покаянию. Такое, конечно, не повторится, зато погода может испортиться, как и тогда — поднялся почти штормовой ветер, разметал скатерти и даже сдул с головы тетушки Агаты завитой парик.
Осматриваясь, она отмечала, как все изменилось. Многие давно покинули этот мир, прежде всего Фрэнсис и Элизабет. Солнце снижалось, все ели, поднимали тосты, пожалуй, лишь Сэм слегка смутил общество, он без приглашения встал и произнес перед едой нудную молитву.
Эдвард и Клоуэнс сегодня вечером доедут до Сент-Остелла, где их примет кузен Эдварда, а утром отправятся в Бат. Когда Клоуэнс поднялась к себе в комнату переодеться, Демельза подождала десять минут, пока подружки невесты и другие дамы болтали и суетились вокруг Клоуэнс.
Она улучила момент и улизнула. По пути Пол и Дейзи Келлоу остановили ее, чтобы попрощаться, поскольку Дейзи утомилась и хотела прилечь. Филип Придо, приехавший с Кьюби, Ноэль и Клеменс за день до торжества, сообщил, что желает пройтись к Келлоу и помочь Дейзи. Но с позволения Демельзы он вернется.
Когда Демельза постучала в спальню Клоуэнс и ее пригласили войти, только Белла оставалась с сестрой и помогала застегнуть пуговицы на спине обтягивающего
