Это было месяц назад, но сейчас Роберту не до шуток. Отбросив видение в сторону, он спросил:
– Вера, ты очень занята?
– Нет. А что?
– Мне срочно нужна информация о конденсаторах и резисторах. Срочно. Ладно?
– Ладно, – сказала она не очень охотно, – но меня вызвал к себе шеф...
– Какой шеф? – девственно спросил Роберт.
– Не притворяйся. У нас один шеф, Олег Дмитриевич. Так куда мне вначале, Роберт, как ты думаешь? – добавила она с издевкой.
– Я думаю ко мне.
– Почему?
– Я моложе.
– Роберт, шутить изволишь?
– И я не шучу. Со мной ты получишь больше удовольствия, чем с Олегом Дмитриевичем. Вот увидишь.
– Так, Корнев! Тут кое-кто подумает, что у нас с тобой роман. Хорошо, если не слышат наш разговор.
– Не подумают. А Олегу Дмитриевичу я позвоню.
– Ладно, я согласна. Иду вначале к тебе.
Вера положила трубку и, кинув взгляд в сторону Виталия Ивановича и Татьяны, независимой походкой вышла из комнаты.
– Вот видишь, – сказал Виталий, – что я тебе только что сказал?
Татьяна косо бросила настороженный взгляд на закрывающуюся дверь, мельком встретилась глазами с Верой и подошла к Ире.
Предстоял очень важный разговор. Настолько важный, что все другие срочные и неотложные дела теряли всякий смысл. Их с Робертом дочери, Наташе необходимо санаторное лечение, и Татьяна, используя авторитет учреждения, в котором она с мужем работала, решила сделать заявку в Областной комитет профсоюза о предоставлении ей с малолетней дочерью льготной путевки в Мисхоровский санаторий.
Тем временем серьезная и строгая Вера вошла в лабораторию. Она заранее отбросила на возможную взаимность любовных притязаний Роберта, и приказала себе не поддаваться ни на какие его соблазны и ласки. У него есть жена и незачем заглядывать на чужое, сказала она себе, пора приобрести свое, тем более что нет к Корневу любви. А было просто странное притяжение, желание отдаться без вопросов. Но с этим, дала себе обещание, она справится.
– Садись, Верочка, – Роберт придвинул стул, – поговорим. У меня тут два списка. Один мой.
– Ну, вот начинается: сразу «Верочка», – стойко заметила она, – давай, что у тебя там... – холодно сказала, умащиваясь на вертящееся сиденье рядом стоящего лабораторного стула с подъемником.
– Не понял, – возмутился Роберт, – чем тебя не устраивает мягкий удобный для сексуального разговора стул? Ну, хорошо, сиди уж. Я придвину свой к тебе, вот так, и нажму на эту штуку, – с этими словами Роберт включил тумблер прибора и наступил на педаль подъемника.
Сиденье резво поднялось до уровня наглых, как показалось Верочке, глаз Роберта. Теперь, конечно, все, что ему нужно было, можно рассмотреть в самой мельчайшей подробности. Хорошо, что она надела самые красивые плавки, под цвет юбки. Иначе можно было бы отличить что-то одно от чего-то другого и вызвать нездоровые эмоции. А впрочем, как сказать. Может быть наоборот, очень приятные ощущения, как для него, так и для нее. При этом что она теряет? Они вдвоем и к тому же одни. Независимые люди. У каждого своя роль. Она слабая женщина. Он – соблазнитель. Пусть и отвечает он один за все. Можно на всякий случай немножко поупираться.
– Но только немножко, – подумала она вслух, совершенно не контролируя себя.
– Ну, хотя бы, – подтвердил Роберт, – тебе так удобно? – он кивнул на стул и направленные прямо на него две прекрасные, Роберт сказал бы даже, идеальные с понятия модели, женские ножки.
Отвечать Вере не хотелось. Это прагматический вопрос. Ее охватили чувства совсем иного характера. Во-первых, она начисто забыла, зачем пришла. Ею овладела истома нежных ощущений и желаний. Все окружающее потеряло значение. Разгорался странный приятный жар в груди и внизу живота. Она протянула руки, обвивая шею Роберта, и расставив ноги, свалилась ему на колени. Лабораторный стул с грохотом упал. Роберта настигла жестокая сексуальная тяга, что даже их с Татьяной, молодой красивой женщиной, первые дни супружеского соития, не шли ни в какие сравнения. Ему нужно было бы много усилий, чтобы нажать на выключение тумблер, который удерживал его палец! И как назло в эту самую ответственную минуту в лабораторию вошла Татьяна. С одной стороны это было плохо, с другой – хорошо. Ситуация несколько помогла собрать усилия по спасению души и тела. Роберт переключил тумблер в исходное положение, и все постепенно стало возвращаться на свои исконные места.
Это «постепенно», Роберт знал, могло продолжаться неизвестно сколько времени, если бы воздействие прибора было намного дольше и сильней. Но помогла Татьяна. Она, попав под воздействие, несколько сменила свой гнев на милость обстоятельств и холодный рассудок.
Презренно улыбаясь, она произнесла:
– Так, так, голубки! И как это ты сумел, дорогой, не снимая брюк? Или ты успел расстегнуть змейку заранее? – и уже не сдерживая накипевшего, закричала Вере:
– А ну вставай, сука! Вставай с моего мужа! Я посмотрю на него, – она одним движением скинула Веру с ног растерянного Роберта и, повернув, как куклу, не упирающегося мужа к себе, внимательно осмотрела его брюки. Убедившись в надлежащем порядке своих законных владений, Татьяна успокоилась и молча уставилась на Корнева.
Роберт растерянно и, вместе с тем, невинно раскинул руки, показал на растрепанную с опущенной головой Веру и валяющийся стул:
– Этот чертов стул. Она упала прямо на меня.
– Ты так думаешь? – Татьяна изучающим взглядом окинула Веру. Потом подошла вплотную к Роберту и, крепко обняв за шею, прильнула к
