Терпение... Она очень терпелива. Она это знает. Оно ее выручало всю жизнь. С такой терпеливой девочкой, как она, Татьяна, Роберту жилось бы до старости легко. Но он это не оценил. Его сгубила творческая страсть, не выносящая семейных уз. Что ж, это его предназначение. Он распознал его. Он пожертвовал всем, ради своего предназначения. Она знала, он страдал, но ничего с собой поделать не смог. И сейчас страдает. Она знает.
Татьяна присела на тахту. Она устала от своих мыслей. Снова, не раз в последнее время она стала замечать, что мысли о прошлом самовольно лезут в освободившееся место в голове. Они вползают в любую щель извилин и, вытесняя все, расширяют свои владения. Отравляя душу. Татьяна подумала, что в этом случае лучше заснуть, это ей пока что неплохо удавалось.
Глава 7
В Подмосковье августовское утро просыпается медленно. Белый свет, поднимаясь с горизонта, лениво заполняет бездонный темно-синий простор предутреннего неба. Серый, сонный предвестник восходящего солнца светлеет и неспешно прозревает в яркий безоблачный день.
Пока инспектор Глеб Люпинов, эксперт Каолин и заместитель начальника, Сергей Барский, он же водитель, преодолев утренний сон и похмелье, непослушными руками забрасывали свои удочки, начальник управления подполковник Новиков Евгений Константинович успевал на хозяйской лодке сеткой отловить карасиков и возле молодой ивы на бережку сложить под котелком маленький костерок. Оставалось только поджечь, когда соберется возле духмяного котелка с рыбкой обалдевшая от прохладного утреннего воздуха его ментовская братва, сорвавшаяся с казенной цепи.
Воздух... Его всегда не хватало, изнывающим в духоте квартир и кабинетов с бесполезно жужжащими вентиляторами. Пока со стороны торфяников снова, не дай Бог, не потянул смок и не заволок весь город едким дымом, нужно выехать. Надо было не зевать, пока еще... Пока затишье по работе дает такую возможность, собраться компанией и уехать на пару дней к двоюродной сестре в Малино. Об этом подполковник мог только мечтать.
Но в то же время он четко знал, что, стоит только подумать об этом, как тут же или, допустим, через час, просигналит телефон, и планы его рухнут. Единственное спасение – лучше не думать. Какая-то в нем самом есть магическая сила. Лучше не думать, а просто, не думая неожиданно уехать на выходные дни. Но, даже планируя выезд, не был уверен, что на второй день в лучшем случае по мобильнику начальство, мягко говоря, не закончит успешно начатую разгульную жизнь мужиков. В этом случае существует худший вариант, если скажем прямо сейчас, только проснулся, звонок по телефону подтвердит безнадежность наивных планов. Вот так и будет, раз подумал. Ведь не известно, почему подумал! Какая сила решила позабавиться его воображением? Не важно, может, он сам в этом виноват. Интуиция сыщика. Но раз подумал, значит будет. Нужно только подождать.
Евгений Константинович смотрел на телефон еще не проспавшимися глазами и ожидал звонка. И телефон действительно отозвался. Это ничуть не удивило подполковника – что просил, то и получил, – и поэтому, испытывая жестокое удовлетворение, издеваясь над собой всякими нехорошими словами, взял трубку.
– Евгений Константинович, вы мне говорили, что собираетесь в Малино, – звучал голос генерала Нестеренко, – извините за столь ранний звонок...
Евгений Константинович скептически улыбнулся:
– Я слушаю вас, господин генерал. Это ничего, я уже давно не сплю. Подумал о том, что вы позвоните. И ждал вашего звонка, Николай Федорович, – он позволил себе слегка хохотнуть, обозначив шутку.
Генерал улыбнулся тоже. Это ярко представил себе Новиков.
– Подполковник, я ценю ваш юмор. И знаю, что вы говорите искренне.
Новикову понравилось. Но субординация обязывала, как дисциплинированного подчиненного, добавить должное:
– Николай Федорович, извините за балаганное настроение. Я действительно хотел было уехать, как вам говорил. Но подумал, что вот-вот я вам срочно понадоблюсь, и решил подождать вашего звонка. Я вас внимательно слушаю.
– Спасибо за службу, подполковник. Я хотел вам предложить послать на рынок в Подмосковье вашего помощника, старшего инспектора Барского. Убийство какого-то бомжа. Я думаю, тут ничего такого особенного нет, чтобы прерывать ваш отдых. Ребята из РОВД Шатунского района просят помочь разобраться. Это, я думаю по вашей, Евгений Константинович, части. Там нужны ваши способности. Кроме того, из особых источников поступила информация, что это как-то связано с взрывом дома на Академика Королева. Впрочем, это дела спецслужб. А в наших проблемах, по-моему, достаточно будет Барского. Вам все-таки нужно отдохнуть.
– Благодарю, Николай Федорович. Уж прямо «по моей». Убийство оно и есть убийство.
– Все же. Кто-то из работников РОВД высказал социально-политическую подоплеку этого инцидента.
– Как прикажете, господин генерал. Но если что-то серьезное... сам съезжу на место.
– Как считаете нужным, подполковник. Вам следует разобраться в подробностях. Там в сюжете задействованы лица разных регионов. Поступайте, как считаете. Но мне обязательно доложите сразу же.
– Есть, господин генерал. Займусь немедленно, – отчеканил Новиков и, дождавшись, когда генерал положил трубку, сочно выругался. Вернее, отвел душу. Получилась, как бы, моральная компенсация за физический ущерб – лишение заслуженного отдыха честного исполнительного работника уголовного розыска.
Другая жизнь
Харьков 1983
Глава 8
Незримая тень. Неотступно шаг в шаг она следовала за Робертом везде. Особенно заметна она была, когда Роберт совершал в своей жизни серьезные повороты, связанные с людьми, учреждениями, обществом. В новых обстоятельствах он чувствовал к себе отношение окружающих, по логике, словно он был Бог знает какая личность, и за ним тянулся шлейф поклонников для получения автографов. Но, как известно, он, Корнев, не только не был звездой развлечений масс или, допустим, разыскиваемым преступником, за голову которого обещали пару миллионов, но даже не международным политическим деятелем или популярным комментатором. Нет. Известных актеров и певцов он знал только в лицо. Их количество в его промежуточных знаниях можно было с недостачей успешно пересчитать на всех пальцах, имеющихся у него в наличии. А о политике и говорить не приходилось. Он в ней и не разбирался, и не любил ее. Поэтому тень имела непонятную причину. Она давно существовала, уже не менее десяти лет и Роберт к ней порядком попривык, как привыкают к врожденному пороку.
Но что-то все-таки наталкивало на догадку. Что-то такое могло появиться в нем, что сделало его слишком заметным для советского обывателя. Это единственный логический признак, позволяющий объяснить существование Тени. Создавалось мистическое впечатление, будто при Роберте жил тайный покровитель, вовремя осведомляющий
