Дима прицельно смотрел на спусковой крючок шефа.

– Нет, – растерянно ответил он и медленно поставил палец на рычаг.

– Правильно. Дальше. Я сейчас начну нажимать. И ты меня знаешь – если я сказал, что нажму, то нажму. У тебя останутся считанные пол секунды. Успеешь, на счет три?

Дима забегал глазами вокруг лица Виктора Павловича:

– Шеф к чему эти шутки? Он что, не заряжен? Он легкий.

– Да нет. Я Марату приказал зарядить.

Дима забеспокоился не на шутку.

– Раз, – проговорил Виктор Павлович.

– Но Шеф, мне это ни к чему. Вы меня вынуждаете. Я должен защищаться.

Виктор Павлович направил пистолет в лоб соперника.

– Если успеешь.

Дима заволновался еще больше. Для шутки время затянулось. Выходит, шеф всерьез. Причина? Где-то прокололся? Где? На просмотр прошлого у Димы, мало сказать, времени не было. Его просто не существовало. Значит, пришла за что-то расплата. При свидетелях. Показательное наказание. Но не он Дима, если так просто отдастся.

– Шеф, перестаньте. Это не шутки. Я ведь могу и выстрелить.

– Прекрасно. Именно это я и предложил тебе, Дима. Защищайся. Два.

Лицо Димы обострилось, глаза сузились, настал момент поражения цели.

– Ясно. Ваш не заряжен. И мой тоже.

– Ты так думаешь? – Виктор Павлович поднял пистолет над головой противника и выстрелил. Осыпалась штукатурка. Звук оказался настоящим. Пистолет шефа снова был нацелен на вспотевший лоб Димы. Это ввергло Диму в панику. Теперь он точно знал, что происходящее не шутка. Его за что-то хотят убрать. И убрать красиво.

Задик растерянно переступил с ноги на ногу, но остался стоять на своем месте. Марат настороженно улыбаясь, наблюдал сцену. Вадик с огорчением недоверчиво перебрасывал взгляд с шефа на Диму.

Дима снял с предохранителя. Теперь он молча ждал. Его взгляд ловил малейшее движение пальца шефа на спусковом крючке. Виктор Павлович спокойно произнес:

– Три, – и палец Виктора Павловича плавно сжал спуск.

Дима оказался первым. Он нажал, как и шеф, а выстрела не последовало. Из ствола обоих пистолетов струилось пламя для прикуривания. На лице Виктора Павловича медленно всплывала злорадная улыбка.

– Дима, неужели ты и вправду подумал, что я тебя хочу замочить? Ты же знаешь – это не в моих правилах. И потом, разве у тебя рыльце запачканное? Ты передо мной виноват?

Дима растерянно пожал плечами.

– Правильно, – довольный Зорин покрутил кольт на пальце, – если б было, я бы знал. А мое шоу прекрасно раскрывает душу и разум. Правда? Пистолеты из специального пластика. Снял с предохранителя – это зажигалка. Не снял – холостой выстрел. Если холостым заряжен, естественно, – Зорин взял со стола полотенце, хорошо вытер пистолет и отдал его Задику.

– Ребята, вы свободны. Встречаемся завтра в это же время. Будут кардинальные указания. Все. Марат проводи ребят, у нас с тобой важный разговор.

Когда Марат вернулся, Виктор Павлович снова сидел в кресле и неотрывно смотрел в окно.

Несколько минут молча созерцали каждый свое: Марат терпеливо направил взгляд на экран телевизора, где без звука шла реклама. Известно было наперед, что фирма предлагает новую конструкцию презерватива. Потребуется всего лишь три секунды, чтобы его раскатать, а женские прокладки прошедшие испытательный срок на велосипедах, утверждались научно-исследовательским симпозиумом известных ученых страны и теперь соответствовали техническим условиям на износ. Кроме того, показывали миллионный раз как придумок-малолетка пасту «blend-a-med» закусывал пустой тарелкой... Откусывал хрустящие куски на глазах у телезрителей, наверное, умирающих от смеха...

Виктор Павлович неосмысленно рассматривал свет в окне. Он сосредотачивался. Теперь его волновало текущее. Он снова возвращался к ситуации с японцем.

– Как ты думаешь, что он может сделать?

– Не знаю, Виктор Павлович. Взорвать? Какой смысл! Риска много, толка мало. Это не многоэтажное здание, дерьмовая пятиэтажка, недвижимость.

– Я тоже так думаю. Но что-то мне не дает покоя. Что-то значительно серьезнее. Марат, немедленно приведи ко мне эту сучку. Твою бабу. Татьяну. Я с ней быстро разберусь. Приведи.

– Приведу.

– Только по-хорошему. Скажи, что директор хочет ее видеть, что доволен ею, хорошо работает.

– Сделаю, Виктор Павлович.

– Тогда разошлись по углам. Звони.

Глава 22

На совещание Новиков вызвал Глеба Люпинова и эксперта Каолина, кроме Сергея Витальевича, которому было поручено строго и неотступно следовать за каждым шагом Татьяны. По сотовому Сергей ему позвонил утром прямо с рынка и сказал, что, как обычно, она вышла, а точнее – выехала на работу. Он оставил машину в тени деревьев на отшибе и ушел следом в невообразимый хаос подмосковного рынка. Установил на прицеле лоток Татьяны и ее саму. Недавно он сообщил, что наблюдение стабилизировалось.

– Вначале, что скажет наш уважаемый эксперт. Мне нужно услышать тебя, Каолин. Что там наука наскребла?

– Ничего нового. Кроме того, что удар был нанесен в область виска узким граненым предметом, типа клинок, конфигурация которого напоминает штык времен Красной Армии. Смерть наступила мгновенно.

– Ну, раз времен, то, разумеется, мгновенно. Хотелось бы знать ваше мнение, господа присяжные, – кинул непринужденную шутку Новиков. – Пока известно, что потерпевший, он же убиенный, точнее Доктор Наук, а еще точнее Гуру Наоки Саяро из Международной Ассоциации Совершенства Разума в городе Майами, прибывший в Москву с особой миссией внедрения массовой медитации с целью укрепления мира на Земле. – Евгений Константинович добродушно улыбнулся своей выходке, понимая, что коллеги правильно его поймут и начнут выдвигать свои самые невероятные версии. – Доложу вам, господа, что за время моего контакта с единственной свидетельницей и, как теперь получилось, осведомительницей, Татьяной, у меня возникли некоторые мысли относительно ее поведения. Вначале она говорит, что Великий Гуру, как она его называет, убит, потом звонит мне по мобильнику и с радостью сообщает, что Наоки Саяро жив и был у нее возле лотка. Как вам это нравится? Замечу, ссылка на психическую неполноценность отпадает. Кроме того...

Новиков хотел, было продолжить, но сигнал телефона прервал. С извинением он отошел в сторону. В трубке был голос генерала.

– Надеюсь, Евгений Константинович, что-нибудь прояснилось? – спросил, как всегда с осторожной вежливостью генерал.

– Николай Федорович, к сожалению ситуация усложнилась. Кроме некоторых предположений и изоляции свидетельницы – ничего. Явная двойственность обстоятельств.

– То есть?

– Потерпевший и жив, и мертв одновременно.

В трубке задержалась секундная пауза.

– Подполковник, это шутка? Предупреждайте сразу, чтобы я хоть сориентировался, смеяться мне или плакать.

– Нет, Николай Федорович, не шутка. Свидетельница опознала мертвого, а через пол суток сообщила, что он жив и при том с ним разговаривала.

– Понятно. Проверьте свидетельницу.

– С ней все в порядке, Николай Федорович. В общем, сейчас отрабатываем начальную версию. Будет что-нибудь новенькое – позвоню.

– Хорошо, Евгений Константинович. Время поджимает. Жду.

Вернувшись к своему столу, Новиков не сразу