– Вы, конечно, знаете об убийстве возле ваших лотков.
– Знаю, – Марат скривил губы, словно такой глупый вопрос его унизил.
– Тогда я забираю вашего работника для освидетельствования в Отдел. И попробуй сегодняшний день ей не засчитать, – заметил он, некорректно переходя на «ты».
– Нет проблем, гражданин начальник. Нет проблем!
– Давно освободился? Извини за нескромный вопрос. Просто не хочется рыться в бумагах, чтобы уточнять.
– Год назад.
– Ну и как?
– Нет проблем, гра... обходимся без криминала.
– На первый раз поверю. Смотри!
– Нет...
– Без проблем? Ладно. Кто это был?
– Толик.
– Скажи своему Толику, чтобы в следующий раз без спроса не уходил.
– Скажу, – Марат старался быть немногословным, зная из зековской практики, что чем меньше слов, тем меньше проблем.
Подполковник встал и так же неожиданно вышел, как и пришел, оставив тяжелый звук твердых казенных ног и неуловимый запах от недавнего прошлого.
Сразу же, тихо и юрко влетел Толик.
– Сыскарь?
– Нет, добрая фея.
– Меня спрашивал?
– Пока нет.
– Что значит «пока»? – в панике крикнул Толик.
– Потому что спросит. И не только спросит...
Толик умолк, вытянул свое и без того продолговатое лицо. Что «не только» уточнять не стал. Скромно говоря, это было не тактично. Даже догадываться было не нужно.
– Чем ты его?
– Шилом.
Марат усмехнулся:
– От советского карабина?
Толик скромно пожал плечами.
– Пошли, – кивнул Марат на дверь, – Виктор Павлович ждет.
Через час они уже стояли перед шефом.
– Виктор Павлович, – Марат кивнул на Толика.
Настойчиво шумел, упираясь металлической ногой в пол вентилятор, услужливо поворачивал круглую, как луна, шапку в сторону предполагаемых клиентов. Было жарко, но не настолько, чтобы Толику тихо обливаться потом, он с тайным страхом поглядывал на шефа. Только сейчас до него дошло, в каком оказался он дерьме в роли мокрушника!
Но Виктор Павлович на него даже не взглянул. Он вообще даже не обратил внимания на вошедших. Сидел он в широком уютном кресле перед сервисным столиком, попивал свой повсеместный кофе с коньяком и смотрел задумчиво в окно. На массивной хрустальной пепельнице тонким дымком струился «Парапет».
– Так говорят, тебя величают Толиком? – произнес он, не отрывая взгляда от окна.
Толик промолчал.
– У тебя что, язык в заднице, что ты стыдишься его показать?
Толик вспомнил, что совсем недавно, около часа назад, Марат некорректно уже распорядился его языком. А теперь вот повторяется то же самое, только все в обратном порядке.
– Да, – наконец прошелестел Толик.
– Ладно, – решил Виктор Павлович, – тогда садитесь, господа, – он показал на мягкие стулья у задрапированной ковром стены. – Садитесь, как сказал ваш подопечный опер однажды: «Не сядете, так я вас посажу», – добавил он и нехотя посмотрел на Толика. – Где ты, Марат, такого засранца выкопал? У него что, мозги не там размещаются?
– Совершенно верно, Виктор Павлович.
– Вот правильно. Толик, ты же не ребенок. Это твоя мокруха, понимаешь? Твоя. И я к ней никакого отношения не имею. Ты понял, идиот?! И если придется зону топтать, то только одному тебе, – он минуту-две помолчал. На только что простодушном лице появилась озабоченность. – А теперь выкладывай все до мелочи. И если и на этот раз тебе откажет сообразительность, и ты не выскажешь мне сейчас ее, я тебя тут же замочу, как ты ни в чем не повинного мужика. Ты понял?
– Понял, – сглотнув, выговорил Толик.
– Тогда сосредоточься и постарайся вспомнить подробности, как на НТВ, только еще подробней. Давай.
– Шеф, он оборотень. Я говорил Марату. Я встречал таких. Я не виноват...
Толик немного помолчал.
– Вначале я точно узнал его. Его глаза. Глаза японца. Бородавка у левого виска. Волосы до плеч... Походка, рост. Все у него было так, каким он стоял напротив нашего подъезда. Я хорошо его запомнил. Но потом, как только он повернулся ко мне, оказался совсем другой хмырь. Полез за пушкой. Уже вытащил. С глушителем. Времени у меня не оставалось, шеф. Век свободы!..
– Это я знаю. Насчет свободы ты правильно сказал, – проговорил Зорин тихо и снова устремил взгляд за окно.
– Вопрос такой. Он что, этот мужик, который вместо японца, за минуту до того, был в толпе покупателей? Не помнишь? Не спеши. Подумай.
Толик думал. Потом, поморгав ресницами, неуверенно сказал:
– Шеф, может быть. Когда вы кинули мне... эту мысль... может быть. Припоминается. По-моему был рядом.
– Значит вполне вероятно, твой японец исчез?
– Тогда да... – Толик, замерев от страха, смотрел на шефа.
– Тогда что?
– Тогда это подстава, – сказал Толик более уверено.
– Нашел выкрутку. Ладно. Слушай внимательно, – Виктор Павлович взял со столика лежащий на краю пакет, – держи, – он кинул пакет Толику. Тот поймал у своих колен. – Там хватит на билет и на устройство в новой жизни. Улетай лучше из матушки-России подальше. Ты нас не знаешь, а мы – тебя. Увидит тебя моя братва в другом городе, или не дай бог, в Москве, тебе крышка. Я об этом позабочусь. Ты меня понял? Давай. У меня зенки, как ты сам же говоришь, от тебя закисли, – Виктор Павлович кивнул Марату.
Марат встал, толкнул Толика в спину. Провел к двери, вернулся.
– Теперь, Марат, давай обсудим.
Марат кивнул.
– Кто там... сыскарь?
– Такой вот... – Марат показал широким взмахом рук.
– Я его знаю. Новиков. Ужасно неподкупная сволочь. А ты тоже: нашел, кому доверить – Толику. Он же не даром в психушке лежал до зоны. Пока не раскусили. Теперь вот что. Давай посмотрим, что у нас есть. Человек, который исчезает или проходит незаметным способом...
Зорин осекся и задумался. Что-то знакомое в высказанной им самим мысли промелькнуло в памяти. На самом деле промелькнуло. И исчезло. Что-то из очень прошлой жизни. Тонкая мысль, но ею можно заняться только наедине с самим собой. И лучше утром, как только проснулся. Свежая голова – свежие мысли.
– И твоя Татьяна. С ней нужно быть очень осторожным. Менты ее уже заблокировали. Ее не трогать, приставь к ней умного парня следить, пока не появится японец. Потом придумаем, что с ней делать. Главное – узнать, откуда он и чей.
– Виктор Павлович, а если снова исчезнет?
– Возьмем Татьяну. Сперва по-хорошему. Нет – расколем.
Он помолчал.
– Как взносы на этот месяц?
– Некоторые корячатся. Нечем, говорят, платить.
– Бери расписку с двойной оплатой за задержку. Чтоб было юридически правильно. Нет – забери товар. Скажешь, оно твое,
