На другой день я проснулась поздно. В палатку заглянула Вера и позвала:

- Вставай, идем, я тебе что-то покажу.

Вид у нее был загадочный. Я догнала ее на тропинке на полпути к упомянутому строению.

- Смотри, - показала Вера.

Я глянула под ноги и ужаснулась. Поперек тропы валялся дохлый щитомордник. Голова его была размозжена и вдавлена в землю знакомого рисунка, новеньким рифленым каблуком Гришиного ботинка.

- Слушай, - прошептала я, - это как же Астахову повезло! А если бы он наступил на хвост?

Через некоторое время добрая половина лагеря толпилась вокруг убитой змеи. На шум пришел и Гриша, взлохмаченный, заспанный. Но он был бы не он, если бы повел себя иначе.

Присел на корточки, тронул рукой щитомордника:

- Ах ты, бедолага, как же это мы с тобой умудрились? Что ж ты мне так необдуманно под ноги попался, а?

Видно, жалко ему было, что наступил он змее на голову, а не на хвост.

Так с «пресной подушки», сыгравшей в карьере моего мужа немаловажную и положительную роль, я вновь соскочила на змеиные истории. Расскажу еще одну, и на этом, пожалуй, закончим.

Дело было в поздние времена, ушли в прошлое споры при керосиновой лампе, распалось акбулакское братство, нашему внуку исполнилось два с половиной года. В то лето нас часто посещали озорные веселые грозы. Набегут тучи, стемнеет, загрохочет, покатится эхом по горам гром, блеснет неистовым светом молния, озарит на мгновение двор и стену «Белого дома», сыпанет по листве частый ливень, глядишь, и все кончилось. Небо чистое, гроза все тише, все дальше, лишь где-то над Терекли напоминает о себе недовольным ворчанием.

Однажды, во время дневной грозы, нам удалось увидеть необыкновенное чудо. Грохотало со всех сторон, но середина неба была свободна от туч. Ничем не заслоненное солнце светило, как всегда, как обычно. Внезапно под аккомпанемент громовых раскатов над дальним распадком, на высоте, повалил снег. Обычно говорят – слепой дождь, а тут – снег. Это было так красиво, так странно при свете яркого солнца. Сверкающий снег падал на скалы, но тут же испарялся, скалы курились паром, мгновенно создавая крохотные облачка. Я не выдержала и закричала:

- Наташа, Наташа, иди сюда!

- Мама, я укладываю Сережу, чего тебе?

- Иди скорей, посмотри.

- Не хочу…

- Иди, а то всю оставшуюся жизнь жалеть будешь!

Она вышла с кислой миной, но, проследив за моей рукой, ахнула и широко открыла глаза.

Снег шел еще минуты три. Потом все внезапно кончилось, будто над горами отдернули кружевную занавеску. Дочь ушла в дом, я побежала вниз, к палатке, рассказывать Кириллу про снег на горе, и дальнейшие события разворачивались без меня.

Несмотря на наши заверения в полной безопасности грома, Сережа боялся грозы. Стоило в небесах хорошенько бабахнуть, он прижимался к нам и смешно жмурился от страха.

И вот после восторженного созерцания летнего снегопада, после отгремевших громов, Наташа стала укладывать взволнованного ребенка. Она сама уже начинала задремывать в тишине и прохладе комнаты, как вдруг, не испуганным, а совершенно обыденным голосом Сережка сказал:

- Мама, там! Змея.

Я забыла рассказать, - в нашей комнате, кроме нас, проживали какие-то, поначалу неведомые, существа. Они шебаршились наверху, под потолком, на макушке мартовской печки. Были когда-то очень популярны такие печки – громоздкие черные цилиндры, выложенные изнутри кирпичом. Во флигеле они нагревались дровами и подолгу хранили тепло, но теперь стояли без надобности. Внутренняя укладка обвалилась, дымоходы не работали, да и кому бы понадобилось летом в жару топить печь.

Заслышав в первый раз шорох, мы хотели попросить у Алика мышеловку, но потом сообразили, что мыши ни за что не станут селиться под потолком. А еще через некоторое время удалось познакомиться с таинственными квартирантами.

Возле печки, в углу, стоял стол, и в тот вечер на нем лежала распечатанная пачка печенья. В комнате было темно, и вскоре стало ясно, что на столе кто-то хозяйничает. Я зажгла фонарик, и увидела очаровательного зверька.

Ослепленная ярким светом, над обгрызенным кусочком печенья сидела рыженькая лесная соня со смешными, как у Микки Мауса ушками и пушистым беличьим хвостиком. Все потихоньку сгрудились возле стола, и маленький Сережа смотрел на соню удивленными, полными восхищения, остановившимися глазами.

Вскоре выяснилось, что на печке живет не одна соня, а целый выводок – мама с пятью детьми. Со временем они осмелели. Каждый вечер на наших глазах спрыгивали на протянутую через комнату проволоку, бежали по ней капельками ртути, затем перебирались на прибитое мелкими гвоздиками к стене покрывало, боком-боком проносились по нему, прыгали на подоконник. Цепляясь коготками за сетку от мух, забирались на самый верх окна, ныряли по очереди в аккуратно ими же прогрызенную дырочку и исчезали до рассвета.

Видно, щитомордник проследил путь маленьких сонь и решил на них поохотиться. Если бы не зоркий глаз Сергея, кто знает, что бы могло случиться.

Но поначалу мама сыну не поверила.

- Где змея? Что ты выдумываешь!

- Там! – уверенно ответил он и снова показал пальчиком на окно.

И правда, на верхней части оконной рамы, вытянувшись во всю длину протянутой проволоки, заменявшей нам карниз для занавески, возлежал невероятных размеров толстый щитомордник, и как говорится, ухом не вел в сторону находившихся в комнате людей.

Наташу будто ветром сдуло с кровати. Сергея в охапку и во двор, там стала кричать:

- Алик, Алик, у нас в комнате змея!

Как всегда, не торопясь, походочкой вразвалочку, Алик направился к флигелю, захватив с собой, на всякий случай, еще двух мужиков.

Как уж там разворачивались события, неизвестно. Через некоторое время Алик появился во дворе, держа за голову пойманную змею.

В руках у Алика щитомордник обвис, едва не доставал кончиком хвоста до земли.

- Что вы с ним собираетесь делать? – опасливо глядя на пленника, спросила Наташа.

- Башку ему сейчас отрублю, и дело с концом.

- Может не надо, - попыталась она заступиться.

Но Алик не на шутку рассердился.

- Послушай, эта скотина угробила мою Балерину…

- Откуда вы знаете? На нем же не написано.

- Он, он, кто же еще! Он эту территорию облюбовал, залез в дом. Ты что, думаешь, он так и оставит вас в покое? Раз повадился, пока всех ваших сонь не выловит, не успокоится. Да заодно вас перекусает. Ты этого хочешь?

И, не долго думая, Алик привел приговор в исполнение. Балерина была отомщена. После он снял со змеи кожу, повесил ее на гвоздь сушиться, чтобы потом подарить на поясок Наташе, да только ничего из этого не вышло. Крысы ли, мыши, кто знает, только какие-то твари всю ее изгрызли, измочалили, оставив целым лишь