Торваль был одет в костюм с кожаными элементами, на плече висела большая сумка, напоминающая охотничью. Его собеседники нарядились по-местному ярко, особенно леди, чью полненькую фигуру украшало синее платье с крупными драгоценными сверкающими бантами.

Дойдя до мест, расположенных прямо перед сценой, Виктор и его знакомые остановились, оживленно заговорив между собой.

— Мне б лет сто долой, — мечтательно сказала Гвендолин, — так бы и съела этого оборотня вместе с хвостом. Но сначала чтоб в ножках повалялся, песни любви под окном попел. У него, наверное, голос хороший. Помнишь, Кларочка, его мужественное и зовущее «Еще-о-о-о!».

Сестра перевела на нее лорнет, демонстративно изучая в упор.

— Была ты, Гвенни, в юности с придурью, и сейчас ничегошеньки не изменилось…

— Время надо мной не властно, — гордо заявила тетя Гвен, поправляя буклю.

— Какие сто лет? — оторопела я.

Обе тети воззрились на меня, одновременно развернувшись.

— А сколько, ты думала, нам лет?

— Клара, девочка так комплимент сделала. Прими достойно, не таращи глаза. Фира, спасибо. Ты такая душечка.

Гвендолин похлопала меня по руке. Клара покачала головой и вдруг всполошилась:

— Ой, Гвен, они пересаживаются!

Что-то случилось внизу, что расстроило моих родственниц из этого мира. Зашуршали атласные юбки, защелкали нервно закрывающиеся и открывающиеся лорнеты.

— До начала еще минут двадцать, может быть, сейчас сходим?

Они склонили головы и возбужденно зашептались.

Я тоже посмотрела вниз и от увиденного чуть не протерла таза, не может быть.

К Торвалю, гордо держа хвост трубой, шествовал Дух. Из пасти у него висел кусок домашней колбасы.

Кусок был длинный, размеров немалых и натурально мешал коту передвигаться в толпе. Дойдя до оборотня, кот воровато заозирался, помял лапой поставленную на пол сумку и аккуратно сложил на нее колбасу. А затем сел рядом.

— Чтоб тебе хоть раз стало стыдно, — с тоской произнесла я, уже представляя, как визжит испуганный женский голос: «Откуда этот ужасный наглый кот?»

А Торваль, прекрасно знакомый с Духом, которого навязала мне судьба, конечно же, громогласно объявит: «Ужасный? Тогда это питомец мисс Фионы. У них даже кот — Бизо. Фиона, где вы? Заберите ваше животное!»

Дух внизу недовольно посмотрел на большие банты на подоле платья миссис. Банты были украшены драгоценными камнями и отличались немалыми размерами, являясь результатом чьей-то взрывной дизайнерской фантазии. А еще — качались прямо перед кошачьим носом.

Дух, глядя в другую сторону, невинно шлепнул лапой по банту. Тот закачался интенсивнее.

Кот покосился на подрагивающие и сверкающие банты. Затем подтянул лапой ближайшее украшение… и аккуратно отгрыз его у основания.

Отделенный бант котяра домовито положил рядом с колбасой.

— Фира, у нас небольшой разговор с подругами. Останешься в ложе или спустишься с нами на минуту?

Тетушки приняли решение и торопливо собирались на выход.

— Конечно, я с вами, — быстро согласилась я.

Ситуацию с котом внизу необходимо было решить как можно быстрее, пока бедная миссис не лишись всех своих бантов.

— Я тебе говорила: «Пойдем учиться, станем подготовленнее». Папа тебе говорил: «Магия защитит, закроет от любых трудностей», а ты: «Красоту прикрывать — только портить!» — шипела тетя Клара, торопливо складывая летуна. — Даже скрытное письмо нормально из-за тебя отослать не могу.

Бумага мялась под пальцами в перчатках. Тетя явно не была великим мастером в создании волшебных курьеров.

Послав что-то скособоченное и летящее зигзагами, она обернулась ко мне.

— Учись за всех нас, Фира. Я когда-то послушалась эту дурынду, по несчастливому стечению обстоятельств оказавшуюся моей сестрой, и теперь вся моя магия годна только артефакты заряжать. Ничего не знаю, ничего не умею.

— Сама виновата, — огрызнулась Гвен, деловито оглядываясь в коридоре. — Я, может, общаться люблю, вношу предложения для, так сказать, семейного обсуждения, жду теплой дискуссии. Привела бы ты хорошие доводы, были бы ученые обе. Я же скромная тогда была, вообще ни на чем не настаивала.

— А если что не по-твоему было — сразу в истерику, «Мама-папа, Кларка меня обижает», и ну по ночам подолы моим бальным платьям резать.

— Я-а-а-а? — оскорбилась Пзен. — Это не истерика — это трепет нежного сердца, я не такая железная, как ты. А за подолы ты еще поблагодарить должна. Именно из-за короткого подола на том балу лорд Юджин обратил на тебя внимание, ты потом все домашние платья отрезала, когда его визиты принимала. А уж о свадебном наряде, когда все гости гадали — то ли ты в юбке, то ли в широком поясе, я вообще помолчу.

— И помолчи, — оборвала ее тетя Клара. По худому лицу вдруг потекли слезы, задрожала нижняя губа, а глаза смотрели мертво и прямо.

Я вспомнила, что они обе — миссис. Во всем огромном доме нет ни одной семейной картины, и все разговоры о родственниках быстро уводятся в стороны.

Ох, они же обе замужем были. До трагедии.

Гвен замолчала, посмотрела на сестру. Челюсть моей пухленькой тети вдруг сжалась добела, глаза заблестели.

— Не обращай внимания, Фирочка, — сказала тетя Клара. Подошла к сестре и платочком аккуратно вытерла скатившуюся у той предательскую слезинку.

— Не обращай, — эхом отозвалась Гвен, зеркально промокая собственным белоснежным платком щеки Кларе.

Обе развернулись и плечом к плечу двинулись к двери в зал.

А я промолчала, но дала себе слово больше не поддаваться на их умелые штучки ухода от темы и сегодня же вечером расспросить, что действительно случилось во время гибели всей семьи Бизо.

А то я молодец, ем, пью, учусь, на местных красавчиков любуюсь, а про события, ставшие причиной моего появления в этом мире, так и не узнала детально.

Зал впечатлял. Сверху он смотрелся более компактно, не было заметно, какой он просторный и сверкающий. Стены, затянутые шелковыми дорогими обоями в полоску, изящные канделябры, изогнутое дерево стульев. Да и публика собралась не менее блестящая. Недаром Франц говорил о том, что сегодняшняя арена собрала весь цвет общества.

Навстречу нам плыла воистину выдающаяся особа. То есть выдающихся размеров.

Я, уже привыкшая к тому, что могу своей грудью