С каждым моим словом выражение лица Франца неуловимо менялось, становясь все более недоуменным.

— А с Томасом знакомы?

— С Диком? — Я элегантно махнула кистью руки. — Это еще до полиции.

— Надеюсь, его вы не били зонтиком.

Тут зависла я. Неудобное положение. Вот совсем неудобное. Создает обо мне ложное впечатление.

— Зонтиком? Нет. Зачем же зонтиком. Дик, знаете ли, крепкий парень. Да и не было у меня зонтика. Н-да… — Скорее всего, в этот момент мои глаза предательски бегали, но правду говорить пришлось. — Я его тростью. Да там совсем не серьезно. Небольшое недоразумение. Его друзья быстро унесли.

Хофф откинулся на кресле, выпустив мою руку, и совсем не изящно растрепал чуб, зарывшись в него ладонью.

— То есть вы, мисс Бизо, уже дрались с обеими семьями, претендующими на главенство в самом сильном клане оборотней Лоусона, и с Томасами, и с Тузами?!

Я потеребила шелковую перчатку:

— Не прямо же со всеми.

— Действительно, хорошо, что не со всеми.

Франц уже улыбался, сверкая белоснежными зубами.

— Мисс Бизо, вы необыкновенная.

Я, уже почувствовавшая неладное и готовая защищаться, решительно доказать, какая я скромная и милая, прервала себя в самом начале, закрыла рот и посмотрела на Хоффа.

— Позвольте мне, в присутствии ваших чудесных родственниц…

Тети одновременно резко развернулись, показывая, что прекрасно слышали весь разговор с молодым человеком. Франц уважительно кивнул.

— Мисс Фиона Бизо, прошу у вас благосклонного разрешения на начало официального ухаживания. С каждым днем нашего знакомства я понимаю, какое счастье могу упустить глупым промедлением.

— Оу.

— Это серьезно, я понимаю. — Хофф был немного взволнован, но смотрел твердо. Тетушки переглядывались. — Я не требую немедленного ответа. Но буду с нетерпением его ждать. Моя репутация в свете и финансовое положение, надеюсь, вас удовлетворят. А самое главное — искреннее расположение к вам, мисс Бизо.

Все это время я сидела растерянной. Вот уж на серьезные планы я не рассчитывала.

— Видишь, — сказала Клара сестре, — а ты: «Давай снотворным, давай снотворным, пусть ходит сонная и поменьше говорит». Я всегда говорила, что мужское счастье — в твердой женской руке.

Глава 23

Не верьте разной внешности и характерам. Все подруги — одинаковы

Франц вышел распорядиться о напитках. Тетушки весело щебетали, почти по-собственнически обсуждая владения Хоффа и возможный профит от этого союза для семейных магазинов Бизо, а я пыталась понять, рада или нет произошедшему.

С одной стороны, Франц был удивительно милым, эдакий романтический герой, принц местного разлива. Я помню, какие взгляды на него в саду бросали девушки.

Почему-то считается, что только парни обращают внимание на девушку, которая нравится многим. А, дескать, у женского пола такой тяги к выбору и конкуренции нет.

Мне кажется, что в отличие от мужчин у нас просто векторов интереса больше. Женский пол более разнообразен в предпочтениях. Если мужчины почти всегда обращают внимание на хорошеньких и чуть реже — на веселых, то нам нравятся разные парни: кому-то умницы и гении, кому-то харизматичные шалопаи, есть фанатки циников, восторженные ценительницы романтиков. Встречаются девушки, полные восторгов от наделенных властью, но существуют и дамочки, которые и сами обожают кем-нибудь помыкать, потрясая кто сковородкой, кто чековой книжкой.

Мы все удивительно разные, с собственными вкусами и пристрастиями. Например, в нашей компании юристом работала дама, которая при выборе мужа руководствовалась особой любовью к кривым волосатым мужским ногам. Могла их в курилке воспевать часами под скептические переглядки подружек. В итоге счастливо вышла замуж и со словами «А начхать!» водрузила на заставку монитора самую волнующую часть тела возлюбленного супруга, украшенную символом брачного порабощения и полного смирения самца — а именно ноги мужа в теплых тапках.

Вот, положа руку на сердце, если бы дело размножения доверили только мужчинам, они бы передрались за пару красоток, написали бы транспарант «Жизнь — боль», чтобы сообщить свой философский надрыв всему миру, побратались и в итоге организовали бы глобальную пьянку, переходящую в бардак, чтобы наутро обнаружить себя или в депрессии, или на войне, или в обнимку с красивым парнем прямо под наполненным смыслом транспарантом.

Нет уж, именно мы, девушки, решаем в итоге, как развиваться миру, и даем шанс самым разным мужчинам оставить свой след в истории.

Но бывают и исключения, когда в одном мужчине собирается слишком много привлекательных черт.

Взять, например, Франца. И умница, и красавец. Магом он не является, зато личный капитал позволяет ему нанимать любого мага на выбор. Красив. Чего греха таить — волнует теплым касанием.

С другой стороны, Виктор не то что касанием — одним только присутствием волнует. О-о…

Я вспомнила о Торвале и залилась румянцем. В памяти возникло его лицо, сначала с ироничной усмешкой, потом с горящими глазами.

Кому-то понравится романтик Франц, другой — грубиян Виктор. А я родилась на свет жадной и разносторонней. Оба же хороши по-своему.

Но. Меня напрягала идея вводить в заблуждение молодых людей, чтобы через полгода бодро свалить в неизвестность.

Это все равно что встречался бы со мной дома парень, а через полгода, наблюдая как я примериваю на голову фату, сообщил бы, что сваливает жить в Америку и «Спасибо, что ты была рядом, милая, это было хорошее время».

А может быть… поговорить с батюшкой, тетушками и перестать вводить в заблуждение местных молодых людей, никому не давать надежду, тихо учиться в Академии, выяснить, кто меня пытался столкнуть с лестницы и кому не дают жить Бизо, а потом вернуться домой?

— О, какой красавец! — сказала тетя Клара. — Мистер Торваль — один из самых видных мужчин, которых я видела в своей жизни.

Внизу раздались приветственные крики. Я посмотрела вниз и увидела Виктора, величественного, гордого, с абсолютно невозмутимым выражением лица. Он шел вдоль первого ряда стульев у арены вместе с двумя спутниками, пожилой парой, которую я уже встречала с ним в парке в несколько нестандартной ситуации у кареты.