От громко болтающей группки эффектно и явно дорого одетых людей отделился высокий и гибкий молодой человек с волнистой темной шевелюрой и приятными, выкованными веками отбора чертами лица. Таких в моем мире называют породистыми.
— Ах, — сказала, зардевшись, Ханна. — Фиона, позволь представить тебе хозяина сегодняшнего вечера мистера Франца Хоффа. Франц, мисс Фиона Бизо несколько опоздала, но это дает мне счастливую возможность познакомить вас с моей подругой лично. Она наша соседка.
— Отказавшись от традиции весь вечер встречать гостей у входа, я сейчас жестоко жалею об этом, — тепло произнес молодой человек, склонился над моей рукой, легко коснувшись ее губами, и изящно распрямился.
Мне понравилось, как он стоически не опускал взгляд ниже линии моего подбородка. Такое напряжение означало только одно — Франц все заметил ранее и оценил весьма высоко.
— Уважаю вашего отца, замечательная деловая хватка у столь выдающегося ученого.
— Спасибо, мы считаем практичность еще одним семейным талантом. Магия пока мне не дается, зато этот талант — целиком мой, — улыбнулась я.
Ханна сделала огромные глаза. Наверное, «практичность» считалась не самой лучшей характеристикой для девушки.
Но Франц поощрительно белозубо улыбнулся.
На Земле у него постоянно просили бы контакт личного стоматолога. Скорее всего, новый знакомый тоже был оборотнем. Как печально, именно с ними я никак не могла найти общий язык.
— Прекрасный талант, на мой вкус. Простите мне небольшое любопытство. А какое качество досталось по материнской линии? Я веду торговые дела с Визией и покорен особым шармом этой страны.
Вот и пригодилась заготовленная мистером Бизо легенда. Он выбрал какой-то непервостепенный, но вполне многочисленный род для ответов на светские расспросы.
— О, мы, южные Ибры, бываем весьма воинственны.
Судя по потрясенному лицу Ханны, она начала подумывать о прекращении дружеских отношений со мной. Практичная и воинственная приятельница — не самая лучшая рекомендация для близкого круга общения «приличной девушки».
Мне придется исправлять ситуацию.
— И, конечно, известны любовью к поэзии и искусствам. Моя матушка пишет прекрасные стихи.
И вот здесь близко к правде. Достопочтенная Марина Александровна Бузикова с огромным удовольствием, я бы даже сказала — ажитацией, сочиняет мадригалы в честь юбилеев у знакомых или событий в семьях друзей.
Что-то вроде:
Кто родился спозаранку? Это Янка! Это Янка! Кто похож на обезьянку? Дочка Чижиковых! Янка!Эти опусы читались громким веселым голосом, обычно встречались овациями, запоминались и цитировались в течение праздника, что приводило хозяев мероприятия в меланхолию, а маму — в благостный настрой.
— Поэтесса? — удивился мистер Хофф, никак не ожидавший такого сочетания фамильных черт. — Искусство — это чудесно. Я — коллекционер, собираю старинные артефакты, еще времен до Смуты.
Я подтвердила. Ханна расслабилась. Значит, я не ошиблась, «побаловаться искусством» здесь считалось не только незазорным, но и весьма достойным занятием для приличного общества.
— О, посмотри, Фиона, приехал Фердинанд! — Ханна засияла при виде входящего в зал брата.
Благожелательно улыбаясь, я развернулась для приветствия и вдруг краем глаза увидела серую лапу, старательно шарящую по краю закусочного стола. Прямо на моих глазах когти подцепили канапе, заодно с прилипшей к нему салфеткой, и утащили под стол.
О! Все-таки Дух приехал с нами. Если его заметят, будет о чем поговорить сплетницам — сумасшедшие Бизо возят по балам голодного кота. Вопиющее не комильфо,[8] тетушки будут ужасно расстроены.
Сволочной кот выскользнул из-под стола и, гордо задрав хвост, потащил добычу с волочащейся по полу белой салфеткой к ближайшей двери из зала. Вот чуяло мое сердце еще в кинотеатре, сплошная головная боль от шельмеца.
— Прошу прощения, вспомнила, что хотела поговорить с отцом. Мистер Хофф, могу я оставить свою замечательную подругу в вашей надежной компании?
Ненавижу говорить штампами, но здесь это принималось с воодушевлением. Оба собеседника закивали, хотя Ханна подозрительно прищурила глаза.
А я, насколько это было возможно из-за постоянно пытающихся преградить дорогу кавалеров, поспешила за котом. Парочке особенно привязчивых ухажеров пришлось оттоптать ноги.
— Приношу извинения, спешу! — сияла я в их искаженные от боли лица и, ловко уклоняясь, спешила дальше.
Вот и проход. Ну держись, котяра, сейчас я вышибу из тебя твое имя и лично отнесу за шкирку в карету.
В коридоре было тихо и полутемно, на стенах висела чья-то беспомощная попытка стать художником. Возможно, семья Хоффов так тешила самолюбие одного из бесталанных отпрысков, развешивая его работы в коридоре. Оранжевые и зеленые линии хаотично перекрещивались, смешанные мазки, эдакий местный сюр.
В дальнем конце была открыта единственная дверь с льющимся из комнаты светом. Так как кот двери открывать-закрывать не умеет, единственная возможность уйти у него была именно туда. Попался!
Я ворвалась в комнату и резко остановилась. Библиотека. Ряды книг. И шуршание из-за ближайшего стеллажа.
— Поганец! Ты думал, я тебя не увижу? Утащил еду и жрешь в одиночку?
За стеллажом что-то с грохотом упало. По полу зашуршало. Вот же ниндзя!
— Ах ты, животина блохастая! Выходи немедленно, — разъярилась я, — все равно найду и за уши выдеру. Будет он еще в чужих библиотеках безобразничать!
Что-то упало повторно. Хрипы.
С двух концов полочной конструкции осторожно выглянули. С одной стороны — кот. Снизу и прижав башку к самому полу. Типа, так я его не увижу.
С другой стороны — Виктор Торваль. Он судорожно пытался проглотить кусок то ли канапе, то ли печенья. Откашлялся, в шоке поглядывая на меня.
— Хм, — задумчиво сказал он, — по-моему, я впервые в жизни испугался.
О, я тут же вспомнила маньяка, которого мне доводилось искать в детстве. Что ж, навыки не пропадают.
— Э, — остроумно ответила я и осторожно продолжила: — А почему не едите в зале?
И уже коту:
— Я тебя вижу, негодник.
— Да я и не прячусь. — Одетый в смокинг Виктор полностью вышел из-за стенда, вытирая пальцы о белоснежную салфетку. — Хотя, признаться, такая мысль была. Почувствовал себя мальчишкой, даже уши
