Сюда уже ступала нога человека, людей из давних-давних времен. Их руки отпечатывались в камне, прореза`ли живую землю и выкапывали ряд за рядом бесконечные цепочки ниш и полок, и неглубоких ям в полу. Все это были могилы, каждая скрывала по трупу, завернутому в саван, преданному пыли, плесени и спертому воздуху. Дару почувствовал, как электричество прошло по его затылку, и сердце сжалось, когда он опустил взгляд на тела.
Их были сотни, тысячи – столько, что невозможно было сосчитать, – и каждый был завернут в красное, и на лице каждого покоилась золотая маска. Шелк на большинстве тел успел сгнить и превратиться в красную пыль, но сами тела уцелели: руки были аккуратно скрещены на груди, глаза навеки обречены смотреть во тьму, а умы – витать в темных помыслах. Чем бы они ни были, кем бы ни являлись когда-то, эти тела излучали такое зло, что даже тени не решались сюда проникнуть. Это место было таким же пустым и неподвижным, как рот мертвеца.
Дару издал гортанный звук – слабый, пугливый, дрожащий вдох, – и один из трупов повернул голову и уставился на него своими пустыми, мертвыми глазами, безучастными под пыльной маской. Дару открыл было рот, чтобы закричать, но клыки вонзились ему в череп чуть повыше глаз, огромный рот сомкнулся на его голове, все сжимая и сжимая, и его потянули из комнаты кошмаров вверх, все выше и выше, к свету дня.
Благодарю тебя, мой друг. Где он пропадал?
Внизу, в глубинах спящей земли. Там есть нечто такое, что не должно существовать. Как зараза в костях, как темное пятно в крови. Какая-то гниль.
Араиды?
Нет. Оно древнее, гораздо старше древесных корней. И большое… Земля переполнена этим, как кость кровяными червями.
Мальчику повезло, что там был ты.
Ответа на эту реплику не последовало.
Если мне и повезло, – подумал Дару, – то я – самый несчастный везунчик, какого знал этот мир.
Тсс, он просыпается. Ты должна мне свинью.
Дару свернулся калачиком, лежа на боку и упираясь щекой в мягкую постель и скользкий мех. Он чувствовал, как воздух горит у него в легких, и сердце прикладывало максимум усилий, чтобы продолжать биться, словно птица в клетке, которая была для нее слишком мала. Мальчик попытался открыть глаза, но их засыпало пылью, и такая же дьявольская смесь покрывала слизистую оболочку у него во рту.
– Что? – захрипел Дару.
Сильная костлявая рука Хафсы Азейны поддержала его, помогая сесть. Повелительница снов вытерла ему лицо теплым влажным полотенцем и поднесла к губам чашку с прохладной водой. Дару сделал глоток, а затем принялся жадно пить. Прохладная жидкость, казалось, просачивалась в его конечности, затекая в пальцы рук и ног и заставляя их пробуждаться с легким покалыванием.
– Что? – снова спросил Дару. – Что случилось? Где я был?
– На первый вопрос ответить довольно просто: у тебя случился очередной приступ. – Хафса Азейна забрала чашку из его рук и повернулась к Курраану. Ее волосы переливались в свете огня. – На второй вопрос ответить будет сложнее. Что ты помнишь?
– Я был в каком-то месте… внизу. Под землей. Глубоко-глубоко под землей. – При одном воспоминании об этом Дару охватила дрожь. – Это была большая пещера – и там были еще пещеры, так мне показалось. Как кроличья нора или паучий лаз… И в них лежали мертвецы. То есть… живые мертвецы. Один из них повернулся и посмотрел на меня. Правда, это могло мне присниться.
Но это был не сон. Даже теперь эти мертвые глаза продолжали вглядываться в Дару, желая что-то от него получить. Голодные, злые и очень-очень старые.
Хафса повернулась к нему лицом, и Дару поморщился от ее пристального взгляда.
– Что еще?
– Они были… кажется, они… были с головы до ног завернуты в красное. И еще… – Мальчик подавился собственными словами. – У них были золотые маски. Как у боевых магов.
– Аххххх. – Хафсу подвело ее собственное дыхание, и она повернулась, чтобы обменяться взглядами с Куррааном. – Вот как? Теперь нам все ясно.
Кот продолжал таращиться на них немигающими глазами, махая кончиком хвоста.
Хафса Азейна отодвинулась и подогнула ноги, сев лицом к огню. Ее кожа стала гладкой – такой же безупречно чистой, как золотая маска, но эта маска Дару не пугала. Он смотрел в это лицо, сколько себя помнил, вглядывался в золотые глаза, которые смотрели туда-сюда, точно преследовали что-то, невидимое остальным. Сколько раз, засыпая, он видел, как Хафса Азейна смотрит в огонь, и порой, когда он просыпался, ее лицо было покрыто кровью или хмурилось. Вскоре после этого она начинала мастерить очередной инструмент из осколка кости, кишки или кожи. Дару никогда не спрашивал, чем она занималась, потому что знал: она присматривала за всеми ними, пока они спали.
Хафса Азейна повернулась к нему:
– Дару.
Он выпрямился, позволяя одеялам упасть.
– Повелительница снов?
– Ты видел байидун дайелов. Тебе нужно держаться от них подальше, так далеко, как только сможешь, что бы ни случилось. Никогда не разговаривай с ними. Не смотри на них, не упоминай их и по возможности вообще о них не думай. Особенно когда устал и хочешь спать. Никогда, никогда не позволяй им тебя касаться. Ты меня понял?
Дару кивнул.
Этого было недостаточно. Взгляд Хафсы Азейны стал хищным, как у ястреба.
– Ты меня понял?
– Да, повелительница снов.
– А еще я совсем перестала заботиться о твоем теле. Ты худ и слаб.
Мальчик вспыхнул от стыда при мысли о том, что повелительница снов так о нем думала. Курраан хмыкнул. К удивлению Дару, Хафса Азейна встала, прошла в другой конец комнаты и села рядом с ним. Она дотронулась до его щеки тыльной стороной ладони, заглянула ему в глаза, нежно провела пальцем по его переносице. Хафса Азейна принялась его рассматривать, и ее взгляд был мягче, чем обычно.
– Ты и правда исключительный ребенок, – сказала она Дару. – Не забывай об этом. Я недаром сделала тебя своим подмастерьем.
Дару понял, что смотрит на нее с раскрытым ртом, и захлопнул его. Хафса Азейна улыбнулась, улыбались ее губы и глаза.
– Ты – исключительный ребенок, – повторила она, – а этот город – опасное место для исключительных детей. Я хочу, чтобы ты все время держался среди людей. Будь осторожнее с чужеземцами, и не только с красными магами.
– Слушаюсь, повелительница снов. – Мальчика посетила неприятная мысль. – Даже с Левиатусом?
Ему нравился этот высокий рыжеволосый мужчина.
Улыбка испарилась из ее глаз.
– Даже с Левиатусом. Даже с Сулеймой.
Хафса Азейна бросила взгляд на Курраана и добавила, обращаясь к Дару:
– Нужно, чтобы твое тело окрепло, стало сильнее, чем сейчас. Ты таешь прямо на
