Даже в столь поздний час люди продолжали сидеть за столами. За одним разместились стражники драйиксов в красно-белых одеждах – их внушительные шлемы в форме драконьих голов были сложены на столе или лавках неподалеку. За другим столом сидели хорошенькие женщины, притворявшиеся, будто не замечают солдат. Там и тут были чужеземцы, но ни один закутанный в красные одежды байидун дайел не таращился на мальчика через свою золотую маску с безучастным выражением.
Дару подавил вздох облегчения и метнулся к группе сидевших в дальнем углу зееранимов. Те выделялись на общем фоне, словно охотничьи коты в стаде козлов.
Люди выглядели хмурыми и трезвыми, и Дару подметил, что, несмотря на яркий свет, тени жались к группе по краям. Кто-то умер, какой-то знакомый ему человек.
Надеюсь, что он погиб от несчастного случая, а не скончался во сне, – подумал мальчик.
Кто-то толкнул его в спину, и Дару покатился по деревянному полу. Он ударился подбородком и прикусил язык, и у него во рту расцвело алое соцветие боли.
– Ох! Ох, простите меня, пожалуйста!
Поднявшись на ноги, Дару повернул голову и увидел хорошенькую полную девушку. По виду она казалась немногим старше его самого, хотя и была значительно выше и уже щеголяла женскими округлостями. Ее фартуки представляли собой целый фейерверк красок, а лицо сморщилось от стыда. Дару почувствовал во рту привкус крови, но не стал сплевывать на глазах у девушки и проглотил слюну.
– С вами все в порядке? – спросила она.
Дару пожал плечами и отряхнул тунику, проверяя, не сломалась ли его флейта. Его лицо горело, как праздничные огни.
– Со мной все в порядке, – пробормотал он, – спасибо.
– Вы ведь один из гостей, не так ли?
Девушка широко улыбнулась, продолжая стоять к нему вплотную. Порхающими пальцами она оправляла ему одежду и волосы, точно была его нянькой. Мальчик попытался отстраниться от нее, но незнакомка с большими глазами и ямочками на щеках следовала за ним по пятам.
– Вы уверены, что все в порядке? Простите, если причинила вам боль. Я ведь вас и вовсе не заметила, вы такой худосочный! Неужели вы и правда приехали с Сердцем Атуалона? Говорят, все ваши люди – воительницы. Выходит, Сердце тоже воительница? Мне кажется, что вы голодны. Что, угадала? Хотите, я вам что-нибудь принесу?
– Я… я… ох… ох… – Дару застыл, как тарбок под взглядом большого кота. – Хафса Азейна просила меня достать немного еды. И свинью.
– Немного еды и свинью? – Улыбка девушки стала шире, и Дару отступил на шаг. – Выходит, свинья у вас едой не считается? Она нужна вам живой или мертвой? Может, подойдет вон та? – Девушка указала пальцем на свинью, жарившуюся на огне. – Уж конечно, вы не собираетесь съесть ее целиком. Вы ведь такой худой! А по-атуалонски говорите хорошо. Вы тоже воин?
На плечо Дару опустилась тяжелая рука. Он пискнул и чуть не выпрыгнул из собственной шкуры. Глаза девушки округлились, и, подхватив свои фартуки, она согнулась чуть ли не вдвое. Дару поднял глаза и уставился в лицо, наполовину закрытое маской совы. Глаза смотревшего на Дару мужчины весело сверкнули, хотя улыбки на губах не было. Хафса Азейна советовала мальчику держаться от этого человека подальше.
– Мариса вас беспокоит, юный сэр?
Девушка тоже пискнула и согнулась в еще более низком поклоне.
Дару застыл и сделал неглубокий вдох только в тот момент, когда мужчина убрал руку.
– Нет. Ах… совсем нет. – Он не знал, как следует обращаться к этому человеку. Уж конечно, «Пол-Маски» не могло быть его настоящим именем. – Она спросила, не нужно ли мне чего-нибудь.
– Ну и как? Тебе что-нибудь нужно? – Глаза мужчины снова весело прищурились.
Дару бросил взгляд на девушку. Она дрожала, и он никак не мог отвести взгляд от ее глаз.
– Да, пожалуйста, мне нужно мясо с хлебом и… хм… еда для Хафсы Азейны. Ничего перченого или сладкого. И… эхм… свинья для Курраана. Мертвая и… хм… свежая. Не жареная.
Мужчина снова похлопал его по плечу.
– Это для твоей повелительницы снов, верно? – Он бросил взгляд на девушку. – Мариса, можешь идти. Или ты желаешь сама скормить свинью одной из этих гигантских кошек? Нет? – Его глаза ярко светились, провожая уносившую ноги девчонку. – Я лично позабочусь о еде для твоей хозяйки, юный сэр, и прикажу послать к вам людей со свиньей. Однако Мариса права: ты слишком истощал. Полагаю, тебе тоже не мешало бы поесть?
Дару наклонил голову.
– Очень хорошо. Тогда иди и наполни живот молоком с медом. – Морда совы повернулась набок. – Да, хочу принести тебе соболезнования. Она была красивой женщиной. – И с этими словами Пол-Маски ушел.
Дару застыл на месте.
Соболезнования…
Уж, конечно, Сулейма не могла умереть. Не теперь, когда все были так уверены, что она пошла на поправку. Дару попытался представить, как бы он сообщил повелительнице снов о том, что ее единственная дочь мертва, но видел перед собой лишь Курраана, облизывавшего свои лапы.
Нет… это какая-то бессмыслица. Мальчик стряхнул с себя оцепенение и медленно направился к соплеменникам. Повелительница снов уже знала обо всем. Она всегда первой узнавала о смерти. И при этом ничего ему не сказала.
А значит, кем бы ни был этот человек, он наверняка умер во сне.
Мальчик плотно закрыл око своего разума, пытаясь отбросить образ Хафсы Азейны, вращающей кость в своих руках. Люди умирали на каждом шагу. Это ничего не значило. Кость могла принадлежать какому-нибудь работорговцу, угрожавшему их народу, или даже тарбоку.
Ты сам все прекрасно понимаешь, – шептали тени. – Ты знаешь…
Саския подвинулась, освобождая для него место на краю лавки, и Дару скользнул туда, благодарно кивнув. Она кивнула в ответ, и он послушно запустил руку в миску с плоскими лепешками, сдобренными кусками утки и жареным луком. От этого запаха рот мальчика наполнился слюной, хотя желудок все еще был как будто набит песком.
За столом не вели никаких разговоров, никто не смеялся. Глаза Саскии опухли, а лицо было покрыто красными пятнами. Дару положил подбородок на стол и уставился на стоявшую перед ним еду. Ему следовало поесть. Ему приказали поесть. Он вздохнул и взял кусочек утки двумя пальцами.
Он действительно не хотел ничего знать.
– Кто? – шепотом произнес мальчик.
– Неужели не знаешь? – прошептала Саския. Ее голос звучал глухо и печально. – Неужели ты и правда не
