Какая красивая ночь, – подумал Измай. После смерти умм Нурати красота ночи казалась ему чем-то неправильным. Но небо цвета индиго было прекрасно, и фонари, которые освещали дорогу к Эйд Калмуту, казались радостными и дружелюбными, и, что лучше всего, ему ничего не нужно было объяснять своей спутнице. Она шла рядом с ним, шла вместе с ним, и еще никогда в жизни он не был менее одинок.

Но потом до Измая долетел запах жженой плоти, и он вспомнил некоторые из самых страшных легенд об Эйд Калмуте. Юноша остановился как вкопанный и стоял, пока Чар не дернула его за рукав, призывая идти вперед.

– Что это такое? – спросил он.

Ему показалось, что она улыбнулась.

– Жареные кролики с картофелем.

– Ах, вот оно что. – Сердце Измая снова начало биться. – Я почувствовал, что что-то горит, и подумал… – Ему в душу закралось подозрение. – Погоди… Ты сделала это нарочно?

Чар рассмеялась и побежала вперед по гладкой каменистой дороге, окруженной фонарями. Долина, которую Измай видел по обеим сторонам, заросла густыми травами, мохнатыми ивами и цветущими кустами. Он следовал за девушкой, сдерживая улыбку.

Матери пугали его сказками о Долине Смерти Эйд Калмут с тех самых пор, как он был еще в пеленках. Говорили, что в этом месте погребены мертвые короли и королевы, маги и разбойники. Дорожки Эйд Калмута кишели призраками, кровавым туманом, рогатыми охотниками и кое-чем похуже, и все это ждало и не могло дождаться плоти маленького ребенка.

В действительности все оказалось совсем иным.

Стены Эйд Калмута были отвесными и заросли зеленью. Они были выложены полосатым камнем радужных оттенков – розового, оранжевого, красного и даже кое-где проглядывавших в свете факелов зеленого с синим; со стен свисали ленты, словно это был праздничный шатер, кисти и гирлянды из живых существ. Когда Измай проходил мимо, из расщелины в камнях вылетело облако крошечных летучих мышей. Они дважды пронеслись у него над головой и упорхнули в ночь, отправившись на поиски насекомых-кровопийц. Измай пожелал им удачи.

Что же касается королей и королев… В стенах чернели сотни сводчатых проходов. Когда Измай подошел ближе, он увидел, что в каждом из них сидел человек, который давно превратился в кожаный мешок сухих костей, но все еще был закутан в плащ или меха, богаче и вычурнее, чем все, что Измай когда-либо видел, и еще изящнее, чем одежда, в которой ходил атуалонский принц.

Каждый альков был запечатан тонкой резной стеной из какого-то блестящего металла, и сидевшие на резных стульях мертвецы, казалось, не испытывали ни малейшего желания вставать и есть его мозги, вопреки тому, о чем говорилось в старых сказках. Они скорее излучали… безмятежность. Как будто прожили хорошую жизнь и спокойно умерли, и были вполне довольны тем, как все для них обернулось.

– Здесь красиво, – прошептал Измай. – Кто все эти люди? Они и правда короли и королевы?

Несомненно, именно так они и выглядели в своих изящных одеждах, эти утонченные скелеты с рогатыми коронами на головах.

– Это мои подопечные. Моя обязанность – присматривать за ними, как ты присматриваешь за своим племенем.

Измай промолчал.

– В случившемся нет твоей вины, – сказала ему Чар, бодро шагая вперед. – Твоя мать столкнулась с чудовищным противником и проиграла. Ты ничего не мог сделать, чтобы ее спасти.

– Моя мать умерла во время родов, – сказал Измай. – Откуда ты вообще узнала, что ее нет в живых?

– Можешь спать здесь, у огня. Хочешь есть?

Измай проголодался как волк, а на огне шипели и трещали три жирных кролика. Но, поставив на землю свои сумки и седло, он упер руки в бока.

– Откуда ты об этом узнала? И что значит «противник»? У моей матери не было врагов. Ее любили все племена.

– Однако племена – это еще не весь мир, верно? Может быть, я говорила о Времени – противнике, который побеждает нас всех. – Чар отвернулась. – Ешь, если хочешь. Я не голодна, но эти кролики были подношением, а я не люблю тратить жизни понапрасну.

– Подношением? Чьим подношением?

– Ешь.

Измай издал полный разочарования гортанный возглас, но сел и принялся за еду. Кролики оказались вкусными и хрустящими, с них капал горячий сок, и он съел все, оставив одни косточки. Чар пододвинула к нему жареный картофель, и Измай съел и его, спрашивая себя, как она смогла это все раздобыть, но не находя сил для того, чтобы пускать подобные вопросы на ветер. Он решил, что лучше просто наслаждаться ее обществом.

Измай подумал, что нечто в этом роде могла сказать ему мать, и его сердце снова больно кольнуло. Его горе не уменьшилось, не охладело, но каким-то образом еда, огонь и общество Чар сделали его более терпимым.

А я нашла молодого жирного тарбока, – мурлыкнула Рухайя. – Я съела свою долю его внутренностей, а завтра буду качаться в том, что осталось.

Ты просто отвратительна, – подумал Измай и почувствовал ее мягкий смех.

Чар присела у огня и наклонила голову набок.

– Ты говоришь со своей кошкой?

Измай кивнул и начал рыться в своей сумке в поисках воды.

– Она убила добычу и теперь очень довольна собой.

– Она очень сильна, если пережила первое испытание. Если она выживет, то будет очень могущественна.

– Первое испытание? – переспросил Измай.

– Ох!

– Ты знаешь, – начал он, прижимаясь спиной к седельным сумкам и чувствуя себя невероятно комфортно, – порой разговаривать с тобой – все равно что играть в загадки с камнем.

Тени не смогли полностью скрыть ее улыбку.

– Неужели ты играешь в загадки с камнями?

– Мама говорила, что это неплохая тренировка, если я хочу научиться понимать женщин.

– Легче выиграть в загадки у камня, чем понять женщин.

– Иногда ты говоришь совсем не по-детски, – сказал Измай.

– Иногда я совсем не чувствую себя ребенком, – ответила Чар. – Измай, а как тебе удается смотреть мне в лицо?

Она повернулась и впервые глянула на него в упор.

Он неуютно поежился.

– Что ты имеешь в виду? У тебя лицо как лицо. Если хочешь, могу отвернуться.

– Нет, я говорю о другом. Еще никто никогда не смотрел… – В голосе Чар появилась неуверенность. – Ты не таращишься и не отворачиваешься. И не… – Она медленно покачала головой. – Когда ты смотришь на мое лицо, ты видишь меня.

– Ну, ты ведь тоже не смеешься, когда я спотыкаюсь на ровном месте или падаю с лошади. – Измай пожал плечами. – Мне жаль, если тебе причинили боль, и жаль, что люди причиняют тебе боль сейчас. Но твое лицо – это твое лицо.

– Ты очень странный мальчик.

– Об этом мне уже говорили.

– Измай… Подожди, нет. – Чар соединила руки на коленях. – Подожди, да-да. Оставайся на месте. Ты ведь не пойдешь за мной?

– Ни за что, – мягко сказал он.

Девушка встала и убежала в темноту, словно маленький испуганный кролик с опаленным лицом.

Измай собрал кости и бросил их в огонь. Жирный черный дым,