Великаны уставились на орех.

Капитан Хрюм прокашлялся.

– Что ж, это было увлекательно. – Он повернулся ко мне. – Мои поздравления, Магнус Чейз. Ты выиграл в этой перебранке честь по чести. Я восхищен! А теперь прими мои извинения, потому что мне придется убить вас всех.

Глава XLIV

Почему у них пушки? Я тоже хочу!

Я не принял его извинения.

И мои друзья тоже. Они выстроились вокруг меня, чтобы защитить, и стали прорубаться через ряды противника, медленно смещаясь к правому борту.

Мэллори Кин, все еще прыгая на одной ноге, подобрала зловещий орех и сунула в карман, а потом продемонстрировала мастерство владения ножами, воткнув их капитану Хрюму пониже пояса.

Ти Джей и Хафборн сражались, как машины для убийства. Не знаю уж, насколько им нравился этот процесс, но они взламывали ряды драугров так, что дрожь пробирала. Как будто старались соответствовать моим похвалам, как будто, расписывая их достоинства, я не только заставил Локи съежиться, но и их сделал больше.

– За мной! – крикнула Самира.

Ее копье прожигало нам путь к правому борту. Алекс орудовала гарротой, как кнутом, снося голову всякому великану, который осмеливался сунуться слишком близко.

Я боялся, что Блитцена затопчут в давке, но Хэртстоун, опустившись на колени, взял его на закорки. Ого, вот это что-то новенькое! Откуда у Хэрта силы тащить гнома? Блитц был хоть и невысокий, но крепко сбитый, это вам не ребенка нести на плечах. Но Хэрт справился, а судя по тому, что Блитцен без вопросов согласился сидеть на нем, они уже делали это раньше.

Блитцен швырял кольчужные галстуки и саморасширяющихся уток направо и налево, словно бусы на карнавале Марди Гра[67], сея ужас в рядах противника, а Хэрт тем временем бросил в сторону юта уже знакомую мне руну:

Эваз, символ коня. Руна взорвалась в воздухе снопом золотого света, и вот уже над нами парит старый приятель Стенли, восьминогий жеребец.

Стенли оглядел побоище, заржал, словно хотел сказать: «Роль третьего плана в сцене драки? Ну ладно» – и прыгнул прямо в гущу боя, где принялся крушить йотунские черепа и вообще сеять хаос.

Джек, сердито жужжа, подлетел ко мне:

– Надо кое-что пошинковать с вами, сеньор!

– Чего? – Я пригнулся, и чье-то копье благополучно пролетело надо мной.

– Ты выдал такую прекрасную речь, – сказал Джек. – И кого же ты забыл в ней упомянуть? А? Только честно?

Джек врезал великану в живот рукояткой так сильно, что бедолага опрокинулся навзничь, вызвав эффект домино в рядах зомби-кавалерии, шедшей за ним.

Я сглотнул: ну как я мог забыть сказать о своем мече?! Джек терпеть не может, когда о нем забывают.

– Джек, ты был моим секретным оружием! – ска-зал я.

– Ты назвал так Алекс!

– Ну, э-э, в смысле, ты был мой туз в рукаве, я приберег тебя на случай, типа, если бы понадобилась какая-то чрезвычайная поэзия!

– Свежо предание! – Он порубил ближайший отряд зомби с легкостью блендера.

– Я… я заставлю Браги, бога поэзии, написать о тебе эпическую поэму! – выпалил я и тут же пожалел о своем обещании. – Ты ведь лучший меч всех времен, честно!

– Эпическую, говоришь? – Джек засветился более алым светом, чем обычно. Может быть, это из-за крови, которая так и капала с его клинка. – Браги?

– Честно слово! – сказал я. – А теперь давай выбираться отсюда. Покажи мне лучшее, на что способен, а я потом, ну, расскажу Браги, как это было.

– Хмм… – Джек вихрем подлетел к метровеликану и аккуратно разделал его на ломтики. – Пожалуй, я согласен.

И он принялся за работу, выкашивая ряды противника с таким же энтузиазмом, с каким буйные шопоголики чистят полки шмоточных магазинов в Черную пятницу.

– Нет-нет-нет! – вопил Джек. – Вы мне не нравитесь! Прочь с дороги, противные!

Вскоре наш маленький героический отряд добрался до леера правого борта. Увы, сигануть за борт означало бы упасть с высоты не меньше четырехсот футов в ледяные серые воды. Мне подурнело – это было вдвое выше, чем с мачты «Железнобокой старушки», а мне и оттуда не удавалось свалиться как следует.

– Если спрыгнем – мы покойники, – заметила Мэллори.

Натиск врага прижал нас к планширю. Противникам не обязательно было даже попасть по нам, чтобы убить – их было так много, что они скоро либо расплющат нас, либо вытолкнут за борт.

Я достал свой желтый носовой платок:

– Я могу призвать «Микиллгулр», как в доме Эгира.

– Но сейчас-то нам надо не всплыть, а спуститься, – напомнила Алекс. – И нет Ньёрда, чтобы нас защитить.

– Она права! – крикнул Блитцен, щедрой рукой швыряя в толпу галстуки. – Если даже корабль и уцелеет после падения с такой высоты, наши кости точно не выдержат.

Сэм выглянула через борт:

– И даже если мы выживем, эти пушки разнесут наш корабль, стоит ему приводниться.

– Пушки? – Я проследил за ее взглядом.

И правда, борт Нагльфара щетинился рядами пушечных стволов. Раньше я их не заметил – должно быть, порты были закрыты.

– Это нечестно! – сказал я. – У викингов пушек не было. Откуда тогда пушки на Нагльфаре?

Ти Джей заколол штыком зомби:

– Это отличный повод подать жалобу в комитет по соблюдению правил Рагнарока. Но сейчас надо срочно что-то придумать!

– Согласен! – поддержал его Хафборн Гундерсон, рубя топором стаю волков-зомби.

– У меня есть план! – заявила Самира. – Но вам он не понравится.

– Я его уже обожаю! – воскликнул Блитцен. – И что за план?

– Прыгаем, – сказала Самира.

Алекс пригнулась, уклоняясь от дротика.

– А как же эта история насчет переломать все кости?

– Нет времени объяснять, – ответила Самира. – Прыгайте!

Если уж твоя валькирия велит прыгать – ты прыгаешь. Я первым перемахнул через борт. В полете я пытался припомнить науку Перси Джексона – что он там говорил? Парашютист, орел, солдатик, задница… А, с такой высоты все равно не поможет.

В воду я упал с могучим «плюхс». Мне немало доводилось умирать, так что я знал, что сейчас будет: сначала всесокрушающая вспышка боли, потом беспросветная тьма. Но ни того, ни другого не случилось. Вместо того чтобы умереть, я всплыл, как пробка – трясущийся и хватающий ртом воздух, но целехонький. И понял – что-то поддерживает меня на поверхности.

Вода вокруг бурлила и пенилась, как в джакузи, а я, похоже, сидел верхом на подводном течении, плотном, как высеченная из моря статуя лошади. Прямо передо мной из волн поднялась великолепная конская голова на могучей шее, выточенной из серой воды и украшенной инеистой гривой, из ноздрей ее били струи воды. Я сидел верхом на ватнавэттир – водяной лошади!

Мои друзья тоже прыгнули за борт, и каждый упал прямо на спину стихийной лошади. Ватнавэттир заржали и встали на дыбы, когда нам вслед дождем посыпались копья.

– Вперед! – Самира, оседлавшая вожака лошадей, взмахнула своим копьем. – К выходу из залива!

И лошади помчали нас прочь от корабля мертвецов. Вслед нам неслись разъяренные вопли драугров и великанов, летели копья