Стоп! Это слова Локи, въевшиеся мне в мозг. Я – не тот, кем он пытается меня представить.

– Ты злой, – сказал я. Прозвучало жалко и неубедительно.

– Ой, брось! – ухмыльнулся Локи. – Не заводи эту чушь про добро и зло. Это вообще не скандинавская какая-то идея. Получается, ты хороший, потому что бьешь врагов, а твои враги плохие, потому что бьют тебя, так? Тоже мне, логика!

Он наклонился надо мной. Теперь Локи был явственно выше меня. Я едва доставал макушкой ему до плеча.

– Открою тебе маленький секрет, Магнус. Нет на свете ни плохих, ни хороших. Есть только сильные и слабые. Я сильный. А ты… нет.

Он не толкал меня, по крайней мере, физически, но я отшатнулся. От смеха толпы я самым настоящим образом съеживался. Даже Блитцен теперь был выше меня. Сигюн с интересом смотрела на меня из-за плеча Локи, кровавые слезы блестели у нее на щеках.

– Ай-ай-ай. – Локи надул губы и посмотрел на меня с деланым сочувствием. – И что же ты теперь будешь делать, Магнус? Жаловаться, что так нечестно? Обвинять меня в убийстве и обмане? Валяй! Воспой мои подвиги! Ты ведь и сам хотел бы быть сильным. Ты не способен драться. Ты не скор на язык. Ты не можешь даже выразить свои чувства, когда говоришь со своими так называемыми друзьями! Куда тебе против меня!

Я все уменьшался. Еще несколько выпадов от Локи, и во мне останется всего пара футов роста. Палуба вокруг моих ботинок зашевелилась, ногти потянулись вверх, словно побеги хищных растений.

– Ну давай, покажи, на что ты способен! – бросил Локи. – Не хочешь? Все еще не можешь найти слов? Ну, тогда я скажу тебе, что я на самом деле о тебе думаю!

Я оглядел хищные физиономии великанов и мрачные лица моих друзей. Друзья и враги сомкнулись вокруг меня в кольцо, и я знал, что мне никогда не выкарабкаться из этого колодца.

Глава XLIII

…и быстро еду

Я отчаянно перебирал в голове самые страшные оскорбления, какие только знал: мейнфретр, тупица, урод…

Да уж… даже грубейшие мои обзывательства звучали жалко, особенно из уст парня, который в прямом смысле съежился под напором Локи.

В поисках вдохновения я снова посмотрел на друзей. У Сэм был решительный вид, словно она все еще почему-то верила в меня. Алекс выглядела злой и дерзкой, словно она все еще почему-то верила, что если я провалю дело, она меня убьет. У Блитцена дергался глаз, как если бы я угробил костюм от прекрасного портного. Хэртстоун, печальный и усталый, вглядывался в мое лицо, будто в поисках потерянной руны. Ти Джей, Мэллори и Хафборн держались настороже и внимательно рассматривали великанов вокруг – должно быть, придумывали план «Б», где «Б» означает «Баран ты, Магнус».

А потом мой взгляд уперся в Сигюн. Она стояла на почтительном расстоянии позади мужа, сплетя пальцы и глядя на меня странными красными глазами так, будто ждала чего-то.

Чего она ждет? Она ведь должна оставаться на стороне мужа, даже когда все остальные отвернутся от него. Много веков она заботилась о нем, подставляя чашу, чтобы яд не капал ему на лицо. Хотя Локи обманывал ее, оскорблял, игнорировал. Даже сейчас он почти не обращал на нее внимания.

Сигюн была до невозможности предана мужу. Но однажды, в пещере, во время великанского бракосочетания, я был готов поверить, что она помогла нам – нарочно отвлекла Локи, не дав ему убить меня и моих друзей.

Почему она сорвала планы Локи? Чего она хочет? Такое ощущение, словно она тайком пытается противостоять ему, отсрочить Рагнарок, чтобы ее мужа снова привязали к камню и заставили мучиться.

Возможно, Локи прав. Возможно, он действительно никому не может доверять, даже Сигюн.

А потом я вспомнил, что сказал мне Перси Джексон на палубе корабля ВМС США «Конституция»: что моя сила – не в умениях. Моя сила – в моих друзьях.

Цель перебранки – растоптать противника. Но я целитель. Топтать – это не мое. Мое – вправлять кости затоптанным, лечить их. Если я буду играть по правилам Локи, мне ничего не светит. Надо играть по своим.

Я набрал побольше воздуха:

– Я поведаю тебе о Мэллори Кин.

Улыбка Локи дрогнула.

– Кто это и что мне за дело до нее?

– Рад, что ты спросил. – Я говорил как можно громче, выжимая все возможное из своих крохотных легких, чтобы как можно больше собравшихся услышали меня. – Мэллори пожертвовала жизнью, чтобы исправить собственную ошибку и спасти кучку ребятишек. Теперь она самый отчаянный воин и самый дерзкий сквернослов во всей Вальгалле, нет ей в этом равных! Она сплотила девятнадцатый этаж воедино и не дает нам поубивать друг друга! Найдется ли в мире кто-то, столь же искусный в тимбилдинге?

Великаны смущенно переступили с ноги на ногу, драугры покосились друг на друга с выражением: «Убил бы я тебя, да ты уже труп».

– Мэллори открыла двери пещеры Суттунга при помощи лишь двух кинжалов! – продолжал я. – Она одолела девятерых рабов Бауги одной хитростью и камнем! А когда она узнала, что матерью ей приходится Фригг, Мэллори взяла себя в руки и не стала кидаться на богиню!

– О-о-о-о! – уважительно протянули великаны.

Локи отмахнулся от моих слов:

– Похоже, ты не понимаешь, в чем смысл перебранки, человечек. Это ведь даже не оскорбления…

– Я поведаю тебе о Хафборне Гундерсоне! – заорал я, перекрикивая его. – О выдающемся берсерке и гордости Флома! Он покорял королевства с Иваром Бескостным! Он одною рукой сразил Бауги-великана и спас от него родной город, так что мама гордилась бы им! Он стоял у руля нашего драккара и твердой рукой вел его через все Девять Миров, он уложил больше врагов, чем иной батальон, лишь одним боевым топором, да еще с голым торсом!

– Да, рвет рубаху на груди он знатно, – пробормотал какой-то великан, ткнув берсерка в мускулистый живот. Хафборн дал ему по рукам, чтоб отстал.

– А подвиги Томаса Джефферсона-младшего! – надсаживался я. – Они достойны того, чтобы превозносить их на любом викингском пиру! Прямо под огонь неприятеля шагнул он, чтобы сойтись в поединке с Джеффри Туссеном и встретить свою судьбу! И погиб в неравном бою, приняв вызов, как достойный сын Тюра! Он – душа нашего братства, его неиссякающая движущая сила. Он поверг великана Хрунгнира своим верным «спрингфилдом» образца тысяча восемьсот шестьдесят первого года и носит над бровью осколок кремня из сердца врага. Об него даже можно зажигать спички!

– У-у-у-у! – Великаны понимающе закивали, явно прикинув, как удобно было бы иметь такого спутника, чтобы раскуривать трубку холодными ветреными ночами в Нильфхейме.

– А Блитцен, сын Фреи! – Я улыбнулся гному, и глаза моего друга увлажнились. – Он превзошел Эйтри-младшего в кузницах Нидавеллира! Одежда, которую он создает, – писк моды