Несколько великанов всхлипнули от ужаса, соглашаясь.
– Прекрати! – крикнул Локи. – Это смешно! Что это… что это за позитивчик? Магнус, твоя прическа все равно просто ужас, а твоя одежда…
– Хэртстоун! – взревел я. Мне показалось или я вырос? Вроде я уже могу смотреть на противника, не запрокидывая головы! – Величайший повелитель рунной магии во всех Девяти Мирах! Его отвага вошла в легенды! Ради друзей он готов пожертвовать чем угодно! Он выстоял перед лицом ужаснейших из невзгод – смерти брата и презрения родных… – Я так расчувствовался, что перехватило горло, но Локи не воспользовался моей запинкой, чтобы вклиниться.
Зрители смотрели на меня с ожиданием, у многих в глазах стояли слезы.
– Его отец превратился в дракона, – продолжал я. – Но Хэртстоун не устрашился встречи с ним, он вызвал на бой худший из своих кошмаров и вышел победителем, разрушив проклятие и одолев ненависть состраданием! Не будь его, и нас бы здесь не было. Он самый могущественный эльф из всех, кого я знаю, и самый любимый. Он брат мой.
Хэртстоун прижал руку к сердцу. Лицо его было таким же ярко-розовым, как одолженный Алекс шарф.
Капитан Хрюм шмыгнул носом. Ему явно хотелось обнять Хэртстоуна, но он боялся, что команда его не поймет.
– Самира аль Аббас, – говорил я. – Дочь Локи, но лучше Локи!
Локи засмеялся:
– Прости, что ты сказал? Да она даже…
– Валькирия, присягнувшая Одину и посвятившая жизнь важнейшему из дел во имя его! – Слова легко лились с моих губ. Я чувствовал их ритм, беспрестанные взлеты и падения, их четкость. Возможно, это действовал мед Квасира. А возможно, все дело было в том, что я наконец говорил чистейшую из правд. – Ее светоносное копье прожигает ряды врагов! Ее воля крепка, и сильна ее вера. Она вырвалась из-под власти отца! Она отразила напор ужасных водяных лошадей, напавших на наш драккар! Она летела быстрее самого Бауги в его орлином обличье, чтобы доставить мед поэзии на борт. И она совершила все это, соблюдая пост месяца Рамадан!
Несколько великанов ахнули. Другие прижали ладони к горлу, словно внезапно вспомнив о жажде.
– Самира, – прорычал Локи. – Обернись ящеркой и скачи прочь, милая.
Сэм посмотрела на него и нахмурилась:
– Что-то не хочется, папа. Зачем это?
– О-о-о-о! – Кое-кто из великанов даже зааплодировал.
Я уже точно стал выше своего роста. Или нет, погодите… это Локи уменьшился!
Но мне и этого было мало. Я повернулся к Алекс:
– А теперь позвольте мне поведать вам об Алекс Фьерро!
– Приберег на сладкое? – спросила Алекс с едва заметной ноткой вызова.
– Она – наше секретное оружие! Ужас Йорвика! Создательница Крафт-Керамики, глиняного воина!
– Я как-то раз чудный сервиз в «Крафт-Керамике» отхватил, – прошептал какой-то великан на ухо другу.
– В Доме Чейза он обезглавил волка проволокой, а потом пил гуавовый сок из рога моих предков!
– Он? – не понял кто-то из великанов.
– Не важно, давай дальше! – попросил другой.
– А однажды она одолела Гримвульфа, старейшего из линдвормов! – продолжал я. – Она развеяла чары Утгарда-Локи в зловещем его кегельбане! Она завоевала доверие и приязнь великой богини Сив! Она не дала мне замерзнуть до смерти в ледяной пустыне Нифльхейма, и когда она поцеловала меня тогда под одеялом… – я посмотрел в разноцветные глаза Алекс, – ну, это было, пожалуй лучшее переживание в моей жизни.
Я повернулся к Локи. Мои щеки пылали. Возможно, я сказал чуть больше правды, чем намеревался, но нельзя было из-за этого терять обороты.
– Локи, ты спросил меня, кто я такой. Так вот, я один из них. Я Магнус Чейз с девятнадцатого этажа отеля «Вальгалла». Я сын Фрея, сын Натали, друг Мэллори, Хафборна, Ти Джея, Блитцена, Хэртстоуна, Самиры и Алекс. Они моя семья. Они мой Одал. Я знаю, они всегда будут на моей стороне, и потому я стою здесь, на твоем корабле, и торжествую над тобой, а ты… даже среди своих легионов ты – все равно – один.
Локи попятился и уперся в стену хмурых драугров:
– Я не один! Сигюн! Жена моя!
Сигюн исчезла. Должно быть, пока все увлеклись перебранкой, она незаметно растворилась в толпе. И это тихое отступление сказало больше, чем века отборной брани.
– Алекс! Самира! – Локи попытался изобразить самоуверенную улыбку. – Бросьте, милые. Вы же знаете, как я люблю вас. Не капризничайте, убейте для меня своих друзей, и я все прощу.
Алекс поправила свой меховой зеленый плащ поверх вязаной зелено-розовой жилетки:
– Прости, мамочка. Боюсь, я не буду этого делать.
Локи метнулся к Самире, но она направила на него копье и вынудила отступить. Он был уже не выше трех футов. Локи попытался сменить облик, его лоб покрылся шерстью, на тыльной стороне ладоней прорезалась чешуя. Ни то, ни другое долго не продержалось.
– От себя не спрячешься, Локи, – сказал я. – В кого бы ты ни превратился, ты все равно останешься собой – одиноким, всеми презираемым, озлобленным, ни в кого и ни во что не верящим. Твои оскорбления – ничто. Ты не в силах противостоять нам, потому что у тебя нет нас. Ты ведь Локи, вечно одинокий Локи.
– Ненавижу вас всех! – заверещал бог, брызжа слюной. Из пор его кожи сочилась кислота и с шипением разъедала палубу. – Вы все недостойны моего общества, не говоря уже о моем предводительстве!
Локи съеживался, и его перекошенное от злости лицо морщилось. От луж кислоты у его ног поднимался пар. Интересно, подумал я, это из него выходит яд от гадюки, подвешенной Скади, или такова внутренняя сущность Локи? Возможно, Сигюн пыталась защитить мужа от змеи, потому что знала, что он и так полон яда. У него едва хватало сил поддерживать человеческий облик, разъедаемый этой пакостью.
– Думаешь, твой напыщенный монолог о дружбе что-то изменит? – рычал он. – И теперь мы все обнимемся и побратаемся? Меня от тебя тошнит!
– Говори громче, – попросил я. – Нам тут, наверху, плохо слышно.
Локи был уже всего несколько дюймов ростом. Он метался и орал, хлюпая в лужах собственного яда.
– Я убью тебя медленно! Я велю Хель мучить души всех, кто тебе дорог! Я…
– Сбежишь? – спросила Самира, преградив Локи путь копьем, когда он бросился влево.
Он побежал вправо, но уткнулся в розовый лыжный ботинок Алекс.
– Это вряд ли, мамочка, – сказала она. – Мне нравится, когда ты такой маленький. А у Мэллори Кин есть для тебя прелестный двойной подарочек…
– Нет! – пропищал Локи. – Нет, вы не посмеете! Я никогда…
Мэллори подтолкнула орех по палубе к крохотному богу. Скорлупа приоткрылась, со зловещим чавканьем всосала Локи и сомкнулась снова. Орех задергался и запрыгал. Тоненький голосок выкрикивал оскорбления, но половинки скорлупки оставались
