Он вонзил штык прямо йотуну в сердце. Штык звякнул, упершись во что-то твердое.

– Ах! – Последний вздох Хрунгнира прозвучал до странности удовлетворенно.

От аптечной двери донесся слабый голос Джека.

– Эй, ребята! – позвал он. – Вы только в сердце ему не тычьте, ладно? А то у горных великанов сердца взрываются.

Алекс вытаращила глаза:

– Ложись!

БАМ-ХРЯСЬ!

Каменные осколки Хрунгнира градом посыпались на площадь, разбивая стекла, ломая указатели, отскакивая от кирпичных стен.

В ушах у меня звенело. В воздухе пахло кремнем. Там, где только что лежал великан Хрунгнир, осталась лишь дымящаяся кучка щебня.

Я вроде остался цел. Алекс как будто тоже. А вот Ти Джей стоял на коленях, мыча от боли. Сложив ладонь чашечкой, он прикрывал кровоточащую рану на лбу.

– Дай я посмотрю! – Я во всю прыть кинулся к нему.

Но рана оказалась не такая опасная, как я подумал вначале. Кусочек камня засел у Ти Джея во лбу над правым глазом – черный каменный треугольничек, как точка в восклицательном знаке.

– Вытащи его! – простонал Ти Джей.

Я попытался. Но стоило мне потянуть, как Ти Джей принимался истошно кричать. Я задумался. С медицинской точки зрения, можно и повременить. Осколок сидит неглубоко. Да и крови немного.

– Ребята, – окликнула нас Алекс, – тут народ собирается.

Местные жители, наконец, стали выползать наружу, чтобы глянуть, что за сыр-бор. Ну, еще бы. Взрыв Хрунгнира наверняка разнес вдребезги все до единого окна в квартале.

– Идти можешь? – спросил я Ти Джея.

– Да, могу.

– Пошли тогда на корабль. Там мы тебя вылечим.

Я помог ему подняться, потом забрал от аптечной двери Джека, который все еще продолжал ныть, что он по уши в грязи. Я превратил его назад в кулон, и это отнюдь не прибавило мне сил. Алекс опустилась на колени возле останков Мужичка-Черепка. Она взяла в руки отвалившуюся голову и баюкала ее словно брошенного ребенка.

Наконец мы все трое, еле держась на ногах, побрели к кораблю. Я шел и в душе лелеял надежду, что водяные лошади его не потопили.

Глава XXII

У меня две новости: очень плохая и… В общем, две новости

Корабль был цел и невредим. А вот Хафборн, Мэллори и Самира выглядели так, словно дорого за это заплатили.

Левая рука Хафборна висела на перевязи. Буйная рыжая шевелюра Мэллори укоротилась до уровня подбородка. Самира стояла у планширя мокрая до нитки и отжимала хиджаб.

– Водяные лошади? – спросил я.

Хафборн пожал плечами:

– Да так, ничего особенного. Около полудюжины раз нападали со вчерашнего дня. Если я не обсчитался.

– Одна схватила меня за волосы и уволокла под воду, – пожаловалась Мэллори.

Хафборн ухмыльнулся:

– По-моему, я тебя очень недурно подстриг, учитывая, что орудовать пришлось топором. Знаешь, Магнус, а ведь лезвие прошло впритык к ее шее, такое было искушение…

– Заткнись, олух, – рявкнула Мэллори.

– Вот и я о чем. Зато видел бы ты Самиру! Она была великолепна!

– Да ладно, пустяки, – буркнула Сэм.

Мэллори фыркнула:

– Пустяки? Тебя утащили под воду, а ты появилась из реки верхом на водяной лошади! Ты оседлала эту тварь! Я в жизни не слышала, чтоб кому-то это удавалось…

Самира слегка передернулась и снова принялась выкручивать хиджаб, словно пытаясь выжать из него остатки воспоминаний.

– Валькирии умеют обращаться с лошадьми. Должно быть, в этом все дело.

– Хмм… – Хафборн ткнул пальцем в мою сторону. – А вы как? Все живы, как я вижу.

Мы поведали им, как провели ночь в гончарной студии, а утром разнесли Королевскую площадь.

Мэллори, нахмурившись, посмотрела на Алекс:

– А я-то думаю, откуда у Фьерро новая раскраска.

– И булыжник в голове Ти Джея. – Хафборн подошел поближе рассмотреть осколок.

Кровь из раны на лбу Ти Джея уже не хлестала, отек спал. Но по какой-то неведомой причине кусочек кремня отказывался выходить. Каждый раз, когда я пытался его вытащить, Ти Джей кричал от боли. Так и ходил с каменной занозой над бровью, что придавало его лицу постоянно удивленное выражение.

– Больно? – спросил Хафборн.

– Уже нет, – застенчиво ответил Ти Джей. – Если только не пытаться его вытащить.

– Так. Погоди-ка… – Здоровой рукой Хафборн пошарил в кармане, достал коробок, из коробка – спичку и чиркнул ею о кремень во лбу Ти Джея.

Спичка мгновенно вспыхнула.

– Эй! – возмущенно крикнул Ти Джей.

– У тебя новая сверхспособность, дружище, – ухмыльнулся Хафборн. – Ты можешь приносить пользу.

– Довольно об этом, – вмешалась Мэллори. – Здорово, что все живы, но вам удалось что-то узнать у великана?

– Ага, – сказала Алекс, баюкая на руках голову Крафт-Керамики. – Мед Квасира надо искать в Норвегии, в месте под названием Флом.

Горящая спичка выпала из пальцев Хафборна и упала на палубу. Ти Джей затоптал ее.

– Все хорошо, здоровяк? Выглядишь так, будто драугра увидел.

Усы Хафборна ходили ходуном, как лес во время землетрясения.

– Сначала Йорвик, теперь Флом… – пробормотал он. – Неужели случайно?..

– Знакомое местечко? – догадался я.

– Пойду вниз, – пробормотал он.

– Давай я сначала вылечу тебе руку?

Он покачал головой с несчастным видом – мол, чего уж там, я уже привык, вся жизнь – боль. И побрел вниз по трапу.

Ти Джей повернулся к Мэллори:

– Что это с ним?

– А что я-то? – огрызнулась она. – Я вам не хранитель его секретов.

Но в голосе ее слышались тревожные нотки.

– Давайте разберемся с этим в пути, – предложила Самира. – Не хочу оставаться в этой реке дольше необходимого.

На том и порешили. Йорк, конечно, прекрасен. Рыба с картошкой там отличная и есть по крайней мере одна хорошая гончарная студия. Но лично я был не прочь свалить из него.

Ти Джей и Алекс отправились вниз переодеться и отдохнуть после утренней битвы. На вахте, таким образом, остались я, Сэм и Мэллори. Только к вечеру мы наконец выбрались из реки Уз обратно в море, но этот отрезок пути, к нашему облегчению, никакими событиями не ознаменовался. Водяные лошади не пытались нас затоптать, великаны не настаивали, чтобы мы сразились с ними в поединке или в бинго. Самое худшее, что с нами произошло, – это низкий мост, из-за которого нам пришлось сложить мачту и она чуть не упала на меня.

На закате, когда мы оставили позади берега Англии, Сэм совершила свое ритуальное омовение. Она помолилась, обратившись лицом на юго-восток, и со вздохом облегчения присела рядом со мной, чтобы развернуть кулек с финиками.

Передав один финик мне, она откусила от другого и стала жевать, прикрыв глаза, с выражением такого блаженства на лице, словно вкушала божественную благодать. Подозреваю, примерно так оно и было.

– Каждый раз на закате, – сказала она, – когда ешь первый финик, это так здорово, будто вообще впервые в жизни ешь что-то вкусное. Настоящий взрыв вкуса.

Я жевал свой финик. Нормальный такой был финик, вкусный, но никаких взрывов и неземного блаженства. Хотя, с другой стороны, я ведь и не постился весь день, чтобы заслужить такую радость.

– А почему именно финики? – спросил я. – Почему не «Твизлерс»[53], к примеру?

– Просто традиция. – Самира