Ти Джей перезаряжал винтовку, но Хрунгнир его теснил.
Королевский двор для йотуна что песочница. Ти Джей, конечно, старался держаться у слепого бока, но, честно сказать, великану всего-то и требовалось, что ступить поточнее или ударить поприцельнее. И раскатать рядового Томаса Джефферсона-младшего в тоненький блин.
Хрунгнир снова взмахнул кувалдой. Ти Джей ушел от него в прыжке, и столб, разнеся с полдесятка надгробий, оставил в земле глубокую вмятину.
Алекс между тем присоединилась к побоищу. Она обвила гарротой ноги Крафт-Керамики и дернула. Только дернула она очень уж сильно и, как назло, Муккеркалфе тоже метнулся в ту же сторону. В общем, инерция вышла такая, что Крафт-Керамика перелетели через всю площадь и вмазались в витрину конторы, предоставлявшей займы до получки.
Муккеркалфе обернулся к Алекс. Туманный Теленок издал грудью рычаще-булькающий звук, похожий на кваканье плотоядной жабы.
– Эй, малыш, полегче, – предупредила Алекс. – Я в состязании не участвую. Я тебе не…
ВСХЛИП! Не успел я опомниться, как Муккеркалфе ринулся вперед с проворством, достойным борца-чемпиона. И Алекс моментально оказалась погребена под тремя сотнями фунтов[52] вязкой глины.
– ХА! – Хрунгнир потряс кулаком. А из кулака торчала голова беспомощно брыкавшегося Ти Джея.
– Сожму кулак, – самодовольно пророкотал великан, – и конец состязанию.
Я замер как вкопанный. Самое время разорваться на две части и обрести двуединство, подобно глиняному воину. Но, даже если бы у меня получилось, я все равно не знал, чем помочь друзьям.
Великан начал сжимать кулак. Ти Джей отчаянно закричал.
Глава XXI
Занимательная хирургия: оперируем на открытом сердце
Благодарить за спасение следовало Крафт-Керамику.
(Представляете, да? Вот уж не думал, что придется сказануть такое.)
Наш глиняный друг – или друзья? – с грохотом выпрыгнул с третьего этажа дома, где размещалась контора с займами, и угодил прямехонько на физиономию Хрунгниру. Ногами Крафт-Керамика врезали великану по верхней губе, а горшками-кулаками – принялись колошматить его по носу.
– ПФФ! УЙДИ! – Хрунгнир качнулся и выпустил Ти Джея. Тот рухнул наземь и затих.
Муккеркалфе пытался подняться, что было непросто при наличии у него в груди впечатанной туда Алекс Фьерро. Из-под глиняной туши раздался стон. Уф, значит, Алекс хотя бы жива и несколько секунд еще точно продержится. А Ти Джей, кажется, в менее обнадеживающем состоянии. Итак, приоритеты расставлены: я кинулся на выручку Ти Джею.
Опустившись возле него на колени, я положил руку ему на грудь. И чуть не отдернул: что-то совсем плохое творилось у Ти Джея внутри. Из уголка рта просочился тоненький красный ручеек, словно Ти Джей напился «Тайзера». Только никакой это был не «Тайзер».
– Держись, дружище, – пробормотал я. – Я уже тут.
Хрунгнир топтался на месте, силясь отодрать Крафт-Керамику от лица. Ладно, это пока подождет. На другом конце площади Муккеркалфе все же отковырял себя от Алекс и теперь нависал над ней, булькая и хлопая друг о друга глиняными культями. А вот это уже ждать не может.
Я рванул с шеи рунный кулон и призвал Сумарбрандера.
– Джек! – гаркнул я.
– Что? – гаркнул он.
– Выручай Алекс!
– Что?
– Но не вступай в бой!
– Что?
– Отцепи от нее глиняного болвана!
– Что?
– Отвлеки его! ДАВАЙ!
Ладно, хоть в этот раз мой меч не заорал: «Что?» А то можно подумать, он стал туговат на ухо.
Джек метнулся к Муккеркалфе и втиснулся между ним и Алекс.
– Эй, приятель! – Джековы руны замигали как неоновая вывеска. – Хочешь послушать историю? Или песню? А хочешь, станцуем?
Пока Туманный Теленок соображал, что за наваждение его постигло, я занялся Ти Джеем.
Положив обе ладони ему на грудь, я призвал силу Фрея.
Солнечный свет разлился по синему сукну мундира. Тепло проникло внутрь, сращивая изломанные ребра, заживляя проколотые легкие, распрямляя смятые органы, которые, будучи смятыми, оставались безжизненными.
Моя целительная сила изливалась на Томаса-Джефферсона-младшего, а взамен в мою голову потекли его воспоминания. Вот его мама в линялом бумажном платье. Волосы ее поседели прежде времени, а лицо состарилось от тяжкого труда и забот. Она стоит на коленях перед десятилетним Ти Джеем, крепко держа его за плечи, словно боится, что сынишку унесет ураганом.
– Никогда не смей больше прицеливаться в белого, – журит она мальчика.
– Мам, но это же просто палка, – оправдывается тот. – Я же играл!
– Не положено тебе играть! – резко обрывает его мать. – Тебе игрушки с палкой, а белый не посмотрит, что ты целился понарошку. Он возьмет, да из ружья в тебя выстрелит. Одно дитя я уже потеряла, Томас. Ты меня слышал?!
И она трясет Ти Джея за плечи, чтобы тот затвердил ее слова назубок.
Вот другая картинка: Ти Джей уже подросток. Он читает листовку, прибитую к кирпичной стене возле пристани.
ЧЕРНОКОЖИЕ! ВО ИМЯ СВОБОДЫ! ВСТУПАЙТЕ В АРМИЮ! ВАМ ГАРАНТИРОВАНЫ ЗАЩИТА И ЗАРАБОТОК!Сердце у Ти Джея колотится как ненормальное. Никогда он не испытывал такого восторга. У него прямо руки чешутся поскорее взять винтовку. Он слышит зов – настойчивый, неодолимый. Это как на кулачных боях в переулке, за маминой таверной. Его вызывали – он дрался, и так много-много раз. Но этот нынешний зов особенный. Он обращен к нему, к Ти Джею, – и Ти Джей примет вызов.
Ти Джей и его товарищи сидят в трюме, на корабле Союза. Корабль качает вверх-вниз, то и дело кого-то из парней тошнит в ведро. Рядом с Ти Джеем его друг, Уильям Г. Батлер, он уныло жалуется вслух: «Они привезли наших предков на невольничьих кораблях. Они освободили нас. Они обещали нам заработок. И снова засунули нас в корабельное брюхо!» Но Ти Джей молчит, только сильнее стискивает винтовку, его сердце радостно бьется. Он гордится своим мундиром. Гордится звездно-полосатым флагом, который полощется на мачте где-то у них над головой. Союз вручил ему настоящую винтовку. Ему платят за то, что он будет стрелять в мятежников. В тех самых белых, которые без раздумий убили бы его, дай им волю. И Ти Джей усмехается в темноте.
А теперь он бежит по ничейной полосе к форту Вагнер, вокруг от пальбы дым столбом, как в долине гейзеров. Воздух густой, плотный от запаха серы, от криков раненых, но Ти Джей ни на что не обращает внимания. Он видит только своего врага, Джеффри Туссена, который дерзнул бросить ему вызов. Ти Джей целится, и стреляет, и радуется внезапному страху в глазах Туссена.
Теперешний Ти Джей глубоко вздохнул. За янтарными линзами его взгляд прояснился.
– Я налево, ты направо, – прохрипел он.
Я перекатился на спину. Соображать, где лево, где право, у меня времени не было. А Ти Джей поднял винтовку и выстрелил.
Надо сказать, что Хгунгниру удалось наконец отвертеться от ласк Крафт-Керамики. Поэтому великан навис над
