вместе с Кэтрин, и знаю… – Он замолк и на секунду закрыл глаза. – Я знаю, что она хотела покончить с собой. Мы стояли на мосту Блэкфрайерз, и первое, что я помню, – это то, как я протягивал к ней руки, пытаясь помешать броситься вниз. Раньше я все тщился вспомнить, почему мы с нею были на этом мосту, и даже приходил туда в надежде на то, что смогу что-нибудь вспомнить, но в моей памяти так ничего и не всплыло. Темза там довольно глубока, а ее течение быстро, так что, если прыгнуть в нее во время прилива, шансов остаться в живых нет никаких. Сестра уже стояла за ограждением, и я видел на ее лице отчаяние и решимость. Мне казалось, я сумею остановить ее, оттащить от края моста… но я опоздал. Я помню, как закричал кому-то, чтобы вызвали подмогу, так что мы там были не одни, но я не помню, кто еще стоял на мосту. Я знаю, что прыгнул в воду вслед за ней и поплыл туда, где, как мне казалось, она могла находиться. Я нырнул глубоко в мутную воду и после нескольких попыток действительно нашел ее. Но она схватилась за меня и потащила на глубину. Я пытался вытолкнуть нас обоих на поверхность, но это оказалось так трудно… слишком трудно. – Он снова закрыл глаза и содрогнулся, вспоминая. – Течения были слишком сильны, и я не мог с ними справиться. Мы погружались все глубже и глубже, тьма становилась все более непроглядной. Я понимал, нужно как можно скорее выбраться на поверхность. Но не знал, где она, в какую сторону плыть. Я осознавал только одно – Кэтрин по-прежнему крепко держит меня. Я пытался не поддаваться панике, но чувствовал, что легкие сейчас лопнут. Мое время было на исходе – и я не мог не пытаться отыскать хоть капельку воздуха. Легкие втянули в себя холодную воду, и я почувствовал, как она обожгла меня внутри. – Он на мгновение замолк.

Но несмотря ни на что, я был убежден, что все-таки сумею спасти ее. Ведь она как-никак моя сестра, и я не мог дать ей умереть. Нога на что-то наткнулась, и я ухватился за эту штуку свободной рукой. Кэтрин все так же держала меня мертвой хваткой, так что мне было ох как нелегко цепляться, но я держался, продолжая тащить ее за собой. Внезапно вода стала теплее, как будто мы оказались в каком-то другом течении, и я подумал, теперь мы сможем спастись. Я вдруг осознал, что нас каким-то образом отнесло к самому берегу и что то, за что я держусь, – это старая ржавая лестница. Лестница! Значит, мы спасены! Я пытался подтянуть нас обоих к следующей перекладине, когда мою грудь разорвала страшная боль…

Я была потрясена – это звучало так ужасно. Мое горло сжалось, и по щекам потекли слезы. Он рассказывал мне сейчас, каково это – умирать.

– В глубине моих глазниц вспыхнул яркий свет, и все тело сотрясала неимоверная боль. Затем, когда мне казалось, что хуже уже быть не может, мою голову, словно молния, расколола еще более обжигающая боль, а потом на меня вдруг навалился серый туман.

Когда туман осел, я осознал, что боль прошла. Я плавал в глубине реки. Вода больше не казалась мне холодной, но она была очень мутной, поэтому я почти ничего не видел. Я также осознавал, что Кэтрин по-прежнему сжимает мою руку, но потом эта хватка ослабла.

Он опять сделал паузу, потом горестно посмотрел на меня.

– Тогда я и осознал, что могу без всяких проблем дышать под водой. – Его лицо омрачило воспоминание о пережитой боли. Я потянулась к нему в тщетной попытке утешить.

– Тебе нет нужды рассказывать мне все детали, – прошептала я.

– Нет, дело в том, что тебе легче будет нас понять, если я ничего не пропущу. – Я чувствовала, как он берет себя в руки, чтобы продолжить.

– Я знал, что что-то не так, ужасно не так. Мы не сумели подняться по лестнице, посему, надо полагать, я был трупом, болтающимся в воде, но я чувствовал себя… совершенно нормально. Вокруг меня вихрилась вода, рядом со мной была Кэтрин, и я увидел выражение паники на ее лице, когда мы оказались рядом в илистой воде. Я нащупал ее руку, затем оттолкнулся ногами, чтобы проверить, можем ли мы выбраться на поверхность. Когда наши головы оказались снаружи, я не испытал ни облегчения, ни чувства освобождения. Мы не выкашливали из легких воду, и от пребывания на воздухе нам не стало ни лучше ни хуже.

Я огляделся по сторонам и увидел, что мы все еще находимся рядом с лестницей, поэтому мы поплыли к ней. Вокруг была куча народу, и я ожидал, что кто-нибудь закричит, когда увидит, как мы плывем к лестнице, что нам бросят спасательный круг или пошлют лодку, но нас так никто и не заметил.

Мы с трудом выбрались на набережную, но на нас по-прежнему никто не реагировал, даже пробегающие мимо дети. Я наблюдал за одной из групп людей, когда услышал вскрик, полный потрясения и ужаса. Рядом стояла Кэтрин, и от нее убегала маленькая девчушка.

– Она пробежала прямо сквозь меня! – в ужасе вскричала сестра, и тут к нам подбежала еще одна стайка детей. Они играли в пятнашки и все время уклонялись от рук друг друга и бросались то туда, то сюда. Один мальчик оказался совсем рядом. Я разглядел веснушки на его носу и немного кривоватые зубы, когда он стал смеяться над своими приятелями. Он вдруг повернулся и бросился в сторону, прямо на меня. Я протянул вперед руки, чтобы не дать ему врезаться.

И тут я ощутил странное покалывание, и он оказался за моей спиной, все так же смеясь и бросаясь то в одну сторону, то в другую. Он пробежал прямо сквозь меня, и ему было совершенно невдомек, что я здесь.

Кэллум опять замолчал, вспоминая.

– Тогда-то я наконец и осознал, что уже не… живой. – Он перевел взгляд на меня. – Но я никак не мог понять, кем же я стал.

– Что с нами произошло? – услышал я шепот Кэтрин. – Я хотела умереть, а теперь снова на берегу, и дети не видят и не слышат меня. Что ты сделал? – Ее голос сорвался на визг. – Что ты со мной сделал? Что ты сделал? – Я огляделся по сторонам, но на нас по-прежнему никто не обращал ни малейшего внимания. Я так на нее разозлился. Это из-за нее мы оказались в этой ситуации. Мне захотелось уйти и оставить ее предаваться истерике. Но у