Трик покачал головой.

– Он нашел их убежище и сжег дотла все поселение. Убил каждого мужчину, женщину и ребенка. Но дочь свою вернул. Спустя девять месяцев у него родился внук. И каждый раз, когда он смотрел на мое лицо, то видел моего отца.

Мия заглянула в его глаза, и ее грудь сжалась.

«Не карие, ореховые».

– Ты не он, Трик.

Юноша уставился на нее, история затихла на его устах. Что-то в воздухе изменилось, что-то в его взгляде зажгло огонек в ее животе. Эти бездонные глаза. Эти каракули ненависти на его коже. Сердце бешено застучало. Ладони вспотели. Руки задрожали.

– …Мия…

Задрожали, прямо как тени у ее ног.

– …Мия, берегись…

– Так-так-так.

Мия моргнула, и заклятие тишины разрушилось. На вершине лестницы стояли Джессамина с Диамо. Рыжая была одета как для спарринга: черные кожаные штаны и безрукавка. Ее громила-приятель маячил рядом, и в его взгляде затаилось что-то безобразное[81].

Джессамина спрятала большие пальцы за пояс и протанцевала в зал.

– А я все гадала, как же ты проводишь свои неночи, Корвере.

Мия встала и посмотрела на девушку сверху вниз.

– Не знала, что тебе не все равно, Джесс.

Рыжая окинула взглядом сломанные мечи и тренировочные манекены.

– Тренируешься? – ухмыльнулась она. – Я бы на твоем месте молилась.

– Прошу прощения, – Мия нахмурилась и пробежала взглядом по полу, будто что-то искала. – Кажется, я потеряла болт, который клала на твое мнение…

Джессамина схватилась за ребра и на секунду разразилась диким хохотом. Затем улыбка сошла с ее лица и разбилась, как стекло о камень.

– Думаешь, ты такая смешная, сука? – спросил Диамо.

– О, сука, – Мия кивнула. – Очень креативно. Что дальше? Проститутка? Нет, шлюха, верно?

Диамо глуповато заморгал. Мия так и видела, как он перебирает слова из своего арсенала оскорблений, но ничего другого придумать не может. Трик тоже поднялся и начал угрожающе надвигаться на крупного итрейца, но Мия удержала его за плечо. Вряд ли Джессамина рискнет сыграть в этом зале, а Мия с радостью будет парировать ее выпады остротами хоть всю перемену напролет. Эта парочка уйдет домой, хромая.

– Чего ты хочешь, Рыжая?

– Увидеть твой череп на ступеньках Сенатского Дома, по соседству с папиным, – отчеканила Джесс.

Мия вздохнула.

– Юлий Скаева казнил моего отца точно так же, как и твоего. Это делает нас союзниками, а не врагами. Мы обе ненавидим тех…

– Не разговаривай со мной о ненависти, – прорычала девушка. – Ты даже не представляешь, какова она на вкус, Корвере. Вся моя семья мертва из-за твоего ебаного предателя папаши!

– Если еще хоть раз назовешь моего отца предателем, – рыкнула Мия, – то встретишься со своей семьей раньше, чем планировала.

– Знаешь, это даже забавно, – Джессамина улыбнулась. – В воровском состязании Маузера твоя маленькая подружка Эшлин впереди всей планеты. Она определенно может проникнуть в любую комнату в этой горе. Я-то думала, ты попросишь ее разобраться со своей проблемкой. Но неделю назад я вломилась в Зал Маузера, и, черт меня побери, он все еще был там…

Мия закатила глаза.

– Четыре Дочери, что ты несешь?

Улыбка Джессамины была острой, как свежая сталь. Она просунула руку за воротник безрукавки. А затем достала то, что закружилось и заблестело в тусклом свете.

– О, да так, всякую ерунду.

Мия ощутила тошноту. Болевой спазм. Ослепляющий жар. И, отшатнувшись, прикрывая рукой глаза, увидела мельком очертание трех кругов – из розового золота, платины и желтого золота, – мерцающих на тонкой цепи.

«О Богиня…»

Троица Маузера. Священный медальон, благословленный правой рукой самого Аа.

Мия попятилась, а Джессамина начала надвигаться, улыбаясь все шире. Ужас окатывал Мию ледяными волнами, Мистер Добряк передергивался в тени. И хоть солнца слабо блестели в тусклом свете от витражного окна, Мие этот свет казался ослепляющим. Опаляющим. Обжигающим. Джессамина подходила все ближе, и Мия упала на колени, чувствуя, как ее рот наполняется желчью. Трик поднял учебный меч и зарычал.

– Убери эту хреновину, Джесс!

Девушка надула губки.

– Да мы же просто играемся, Трикки.

– Я сказал, убери!

Рыжая сделала еще один шаг к Мие, сверкнув солнцами. Трик замахнулся учебным мечом, и у него на пути встал Диамо, разминая руки-кувалды. Юноши накинулись друг на друга; Трик с громким треском ударил деревянным мечом по предплечью противника, и Диамо, крякнув от боли, пустил в ход кулаки. Парочка сомкнулась и упала на пол, превращаясь в клубок из костяшек, локтей и брани. И все это время Джессамина не прекращала наступать. Мия ползла назад по каменному полу, а по ее пищеводу поднималась рвота.

Она ничего не могла поделать. Страх Мистера Добряка сливался с ее собственным и удваивался. Утраивался. Она врезалась спиной во что-то твердое и поняла, что ударилась об стену. Закрыла глаза, избегая ужасного пламенного света. Тьма вокруг извивалась и увядала, как цветы, пробывшие под солнцем слишком долго. И когда Джессамина приблизилась еще на шаг, а Мия ощутила, что свет давит на нее, словно материальная тяжесть, и ее сердце заколотилось так громко, что грозило выскочить из груди, Мистер Добряк наконец оторвался от ее тени.

Вырвался на свободу и сбежал.

– Мистер Добряк!

Тень метнулась по каменному полу, не прекращая шипеть. Затем скатилась по ступенькам и исчезла из виду. Мия вскрикнула, страх наполнял ее штормовыми волнами. Она слабо попыталась пнуть Джессамину по ногам, но девушка со смехом увернулась. Мия слышала крики Трика. Рев крови в ушах. Боль. Ужас столь черный, что она боялась умереть. И когда девушка подумала, что больше не выдержит, когда этот жуткий свет чуть не выжег ей глаза…

– Что, ради Матери, здесь происходит?!

Джессамина обернулась, перекрывая своим телом свет. Сквозь тошноту и жаркие слезы Мия увидела в тренировочном круге шахида Солиса, сложившего массивные руки и уставившегося своими белесыми глазами в никуда. Трик с Диамо поднялись с пола, Джессамина спрятала цепь с медальоном обратно за ворот. Как только солнца пропали из виду, боль, уничтожающая тело Мии, сразу же отступила. Но поскольку Мистер Добряк ретировался, страх присутствовал, перекатываясь грязным потоком по ее внутренностям. Она неловко поднялась на ноги, часто дыша, и окинула взглядом тьму. От ее друга не осталось и следа.

– Я задал вопрос, аколиты, – рыкнул Солис.

Игнорируя шахида песен, Мия поползла вдоль стены, подальше от Джессамины. Мужчина проследил за ней невидящим взором, но, добравшись до арки, Мия побежала по лестнице, едва держась на ногах. За спиной раздался рев Солиса, требующего объяснений. Трик звал ее по имени, но Мия игнорировала его, шатаясь в кромешной темноте.

– Мистер Добряк?

Никакого ответа. Никакого ощущения близости друга. Только страх, эта давно забытая, подавляющая тяжесть страха. Ее руки тряслись. Губы подрагивали. Мия вдруг осознала, что он ее бросил.

«Он бросил меня…»

– Мистер Добряк!

– Мия, стой! – крикнул Трик, сбегая по лестнице позади нее.

Девушка не обращала на него внимания, стремительно мчась по извивающимся коридорам, по кругам света от витражных окон, выкрикивая имя кота