Словно читая мысли скульптора, Шуба так и сделал. Спиннинг не сломался, и леска выдержала тяжесть подброшенной кошки, зато порвался бюстгальтер. Вернее, тройником из него оказался вырван маленький клочок, основная же добыча так и осталась в когтях плюхнувшейся на песок кошки. Та, очумевшая от вынужденного полета и падения, все-таки увернулась от Вики, подскочила к самому берегу и затрясла лапой, пытаясь избавиться от ставшей ненужной игрушки.
Наверное, кошка, дико завизжала, когда подбежавшая сзади девушка двумя руками схватила ее за хвост и подняла на уровень своей обнаженной груди. Скульптор визга не слышал, зато вместе с жителями Застолья видел, как наконец-то отцепившийся от кошачьих когтей многострадальный бюстгальтер взмыл высоко в воздух, упал за пределы острова на стол и мгновенно исчез. А еще через мгновение там же, за пределами острова исчезла и кошка, выскользнувшая из пальцев растерявшейся Вики.
* * *— Костиков, ты? Привет, привет, привет… — зачастили в телефонную трубку. — Костиков, это ты, Костиков?
— Да я, я, — пробурчал Серега, не торопясь ни открывать глаза, ни отрывать голову от подушки.
— Как живешь, Костиков? У тебя все в порядке? А я, — дуреха, развелась, представляешь?
В памяти Сереги начал всплывать этот голос, вернее, манера его владелицы общаться с собеседником…
— Развелась с кобелюхой своим. Теперь, представляешь, одна — двух шибздиков воспитываю!
…У этой девчонки, его одноклассницы, вроде бы, и фамилия соответствовала ее говорливости… Точно — Скоросчётова! Чего это она вдруг позвонила? И откуда номер мобильника узнала?
— Это я у кобелюхи своего бывшего твой телефон спросила. У Костяна Сергеева. Помнишь его? Вы еще в десятом классе за одной партой сидели. Серега Костиков и Костян Сергеев?
— Конечно, — вспомнил Серега дружка-одноклассника по прозвищу Костыль. Еще бы вспомнить имя говорливой Скоросчётовой. В школе ее все только по фамилии и называли. — Развелась, говоришь, с Костылем?
— Да ну его! Он и раньше занудным был, а в последнее время вообще достал. Нудит и нудит одно и то же, нудит и нудит.
Серега школьного дружка занудным не считал. Настойчивости у того было не отнять, Костыль всегда и непременно старался добиться поставленной перед собой цели. Помнится, он признался по секрету, что влюблен в Скоросчётову и очень хочет завоевать ее внимание…
— Ты чего позвонила-то в такую рань?
— Почему — в такую рань, Костиков? Разве одиннадцать утра — рань? Ты знаешь, во сколько мне каждый день вставать приходится? Представляешь, сколько надо дел переделать?
Серега заставил себя подняться. Посмотрел на часы, — не обманула Скоросчётова. Пора было умываться, приводить себя в порядок, завтракать, готовиться на работу.
Он совсем не выспался, хотя в постель завалился не слишком поздно. Но постоянно просыпался, ворочался, одолеваемый навязчивыми видениями, неизменно связанными с живчиками.
В этих видениях Серега то наблюдал за ними сверху, как скульптор, то словно бы находился в шкуре своей копии, очутившейся на острове. В шкуре рыболова Шубы, который пытался перехитрить кошку, успокаивал после исчезновения бюстгальтера впавшую в истерику Вику, переговаривался с дававшими ему какие-то советы с материковой частью Застолья живчиками. В обычных снах он тоже часто видел себя со стороны, но теперь все происходило как-то сумбурно, непривычно и в то же время очень, очень…
— С утра до вечера кручусь, кручусь и все равно ничего не успеваю, — продолжала частить бывшая одноклассница. — Сплю без задних ног, и, представляешь, Костиков, даже снов не вижу. То есть, до недавнего времени снов не видела. Зато последние две ночи…
— Что? — встрепенулся Серега. — Видела какие-то необычные сны?
— Так я чего тебе позвонила-то, Костиков! Представляешь, этой ночью ты мне приснился — прям как живой. Ты, Костиков в моем сне был на маленьком-маленьком острове. Вместе с какой-то девкой полуголой был. И ты на удочку вместо рыбы кошку поймал, а девка полуголая ее за хвост схватила. И кошка визжит, визжит, как резаная…
— Кошка — типа сиамская была? — уточнил Серега. — Сероватая такая, с темным пятнышком на хвосте?
— Не знаю. Не обратила внимания. Я не на кошку, а на тебя, Костиков, смотрела.
— И куда та кошка делась?
— Понятия не имею. Я с другого берега на тебя смотрела. И со мной еще какие-то люди были. Они тебе все кричали, кричали, чтобы ты на этот берег не переплывал. А ты все больше не на нас внимание обращал, а на девку ту полуголую. Все ее успокаивал, в одеяло укутывал…
— Погоди, Скоросчётова, — Серега вдруг вспомнил ее имя. Вспомнил, что работая над композицией «Лыжная прогулочка», лепя лыжницу, держал перед мысленным взором именно ее, Любку Скоросчётову.
Так же, как и говорила, Любка очень быстро бегала на лыжах. Быстрее всех в классе. И его дружок Костыль задался целью сделать все, чтобы во время соревнований догнать Скоросчётову и перегнать. И ведь из кожи вылез, тренировался, вместо того, чтобы с друзьями пить да гулять или, на крайний случай, учить уроки, бегал, как дурак на этих лыжах в лесах подмосковных Немчиновки и Трехгорки. И ведь добился своего — обогнал-таки чемпионку класса. Наверное, тем самым и привлек к себе ее внимание, и в итоге женился.
— Погоди, Люба. Скажи, не в сегодняшнем, а во вчерашнем сне ты случайно на лыжах не каталась?
В трубке повисла тишина. Серега молча ждал ответа одноклассницы, но дождался лишь коротких гудков.
Не пошло и двух минут, как телефон задребезжал вновь. Серега даже не удивился, услышав голос второго персонажа «Лыжной прогулочки». Но Юрий Борисович Клюев звонил не для того, чтобы пересказать ему тот же сон, который видела Скоросчётова.
— Шуба, можешь сейчас, как вчера, ко мне в отделение заехать? — без обиняков спросил капитан.
— Зачем?
— Надо. С тобой один человек поговорить хочет.
— О чем это, Борисыч со мной какой-то человек хочет поговорить в отделении милиции?
— Ну, какой смысл об этом по телефону трепаться!
