— Ну, и ловкач ты, Шуба! — одобрительно прокомментировал где-то сбоку Фуфел. На что Серега сначала показал ему кулак, потом отмахнулся — мол, проваливай. Сам же, поддерживая Вику за локоть, отвел в сторонку, где на асфальте не было луж и, отпустив, довольно грубо спросил:

— Чего тебе, любвионистка?

— Запомнил слово, да?

— Чего тебе?!

— Сережа… — Вика вдруг всхлипнула и просяще посмотрела ему в глаза. — Мне поговорить с тобой надо…

Она была все в тех же полусапожках и короткой шубке, с той же сумочкой через плечо, что на их первом и единственном свидании. Он же выглядел как… как типичный инкассатор, которому через несколько минут выезжать на вечерний маршрут. Они стояли неподалеку от здания банка, на виду у Фуфела и выходивших на улицу инкассаторов и водителей. Серега краем уха улавливал, высказывания коллег, но ему было плевать на подколы и прочее…

— Ты как здесь очутилась?

— Мы… то есть, я приехала к твоему дому в Коньково и увидела, как тебя в милицию забрали. Мы… то есть я поехала…

— Ты была с Артуром, — уточнил Серега.

— Да… — Вика вновь всхлипнула.

— Костиков, на маршрут собираешься? — закричал кто-то, кажется, Боярин. Серега, не оборачиваясь, махнул рукой — мол, сейчас, дайте шесть секунд.

— Мы за тобой поехали до отделения… Мне обязательно поговорить с тобой надо было… Мы ждали…

— Ты — с Артуром?

— Да… А ты из отделения милиции выскочил — и в машину, а потом — в метро, а я не успела тебя догнать…

— Вместе с Артуром…

— Костиков! Вооружаться!!! — трудно было не узнать писклявый голос заместителя начальника Вячеслава Лисавина.

— Бегу! — обернувшись, крикнул Серега. — Извини, любвионистка, мне на маршрут пора.

— Сережа! — крепко ухватила его за рукав Вика. — Скажи мне, пожалуйста, Сережа… Ты меня заколдовал?

— Чего?

— Признайся, Сережа. Заколдовал, да?

— На маршрут. Пора. Мне.

К немалой досаде Боярина, один из двух постоянных водителей Хорошевского маршрута Краснов на работу не вышел — заболел. Кататься с Красновым было весело, кроме того тот еще и бутылку проспорил, которую теперь поставит в лучшем случае в четверг. Еще больше загрустил Боярин, узнав, что с ними опять поедет Бугор. Вечно чем-то недовольного водителя не любил не только Боярин, наверное, поэтому, какого-то конкретного вечернего маршрута за Бугром закреплено не было, его оставляли в резерве, чтобы при необходимости «заткнуть дырку».

Серега Костиков из-за Бугра ничуть не переживал. Сидя на заднем сидении, строго по инструкции, закрывал на кнопку дверь за ушедшим инкассировать очередную точку сборщиком, когда тот возвращался, кнопку открывал, принимал у него сумку с деньгами, проверял ее целостность, наличие пломбы и сверял номер с номером в накладной. Боярин объявлял название следующей точки, Костиков передавал ему соответствующую порожнюю сумку, а Бугор вел машину по указанному адресу. Ни водитель, ни сборщик поднимать какую-либо тему для беседы не собирались, а старший — тем более.

Серега приблизительно догадывался, о чем хотела с ним поговорить Вика. Конечно же, о сне, который она могла… нет, должна была видеть минувшей ночью. Да что там должна — наверняка видела абсолютно необычный сон, если так настойчиво домогалась от него ответа — не заколдовал ли? То же самое мог спросить у него и Клюев, и Любка, и он — сам у себя.

Нет, никого он не заколдовывал. Просто-напросто своими собственными пальцами сотворил из пластилина уменьшенные копии реально существующих людей, а потом посредством чиха эти копии оживил. Да так оживил, что прототипы в своих снах начали жить жизнью копий, пластилиновых живчиков.

Интересно, а живчики видят ли, чувствуют ли, что происходит в жизни их прототипов? Надо будет поинтересоваться — в первую очередь у пластилинового Шубы, у своей собственной копии. Сам-то себя он обманывать не станет. Да и другие вряд ли будут лукавить перед своим создателем. Ладно, с живчиками можно объясниться в любое время, а вот с их прототипами…

Борисыч, в разговоре о сне, в котором наблюдал «Лыжную прогулочку» и словно бы сам в ней участвовал, не был этим недоволен, скорее, слегка озадачен. Озадачен его необычностью. Жаль, что на следующую ночь он снов не видел, либо не помнит потому, что был вдрызг пьяным.

Любка Скоросчётова говорила о двух снах. Причем, в деталях рассказала только о втором, в котором появились остров-пляж и его обитатели. О «лыжах» говорунья предпочла умолчать. Скорее всего, просто постеснялась обсуждать это с бывшим одноклассником.

Лично ему сон про самого себя на острове не доставил никаких отрицательных эмоций. Все было интересно, хотелось участвовать в дальнейших событиях, возможно, как-то на них влиять.

Предстоящей ночью он еще раз с интересом и удовольствием посмотрел бы сон с участием самого себя. И, кстати, для этого желательно улечься спать трезвым. Как же прикольно знать, быть уверенным, что через несколько часов ты увидишь «кино», очередную серию с никому не известным концом!

А как же Вика? Судя по ее сегодняшнему поведению, по всхлипам, мольбой в глазах и жутким желанием узнать, не заколдовал ли он ее, сон минувшей ночью не доставил ей особого удовольствия. Ну, еще бы! По идее, она должна была увидеть себя полуголой в истерическом состоянии, на крошечном острове, в компании бывшего любовника и под взглядами дюжины человек…

Интересно, если сейчас заснуть, приснится ли ему остров-пляж на котором ютятся Шуба и Вика? Но специально не уснешь, да и нельзя спать на маршруте — мало ли, что может случиться, работа, как-никак опасная. Вот ночью, то есть, утром будет очень интересно вспоминать сны, в которых они с Викой вдвоем на острове… Черт! А ведь он для себя, то есть, для Шубы и Вики даже ничего поесть-попить не оставил! Забыл!!!

У других-то живчиков в Застолье и того, и другого хватит на несколько дней. А островитяне-то как же? У Вики — только трусики, шляпка и плед, У Шубы — рюкзачок да спиннинг, на который он все равно ничего не сможет поймать, — воды-то вокруг нет. Вот если бы он оказался на льдине Тимофея, в которой имелась лунка, а