Кивком головы она указала на стоявший у обочины гиробайк Хьюго.

— Давай, езжай уже.

Хьюго поднялся на ноги, надеясь, что ничем не выдал, какое испытал облегчение. Спустившись на одну ступеньку, он остановился и снова поглядел на нее.

— А вы не собираетесь… не станете… этих парней, — Он поморщился. — Они же… ну, вернутся потом домой, да?

Герцогиня рассмеялась так, будто услышала какую-то шутку.

— О, Хьюго, об этом можешь не беспокоиться. Какой толк тратить столько времени и усилий на наших южных друзей, если они не проживут достаточно долго, чтобы пожалеть о своих проступках. А теперь давай, езжай уже, пока не врос в эту ступеньку.

И Хьюго уехал.

Сидя в «Кафе», Танджи заметил браслет на запястье Хьюго.

— А. Ну здорово.

Койоми посмотрела на него сердито.

— Отлично, Танджи. Просто отлично.

— Да блин, — сказал Танджи. — Это побрякушка. Я парень. Что я должен про нее сказать?

— Не ты ли тут рассказывал, как нельзя говорить гадости о мертвой матери? — спросила Койоми.

— Я и не говорил никаких гадостей, — ответил Танджи.

— Я считаю, что он очень красивый, — сказала Хьюго Койоми. — Правда. — Она снова посмотрела на Танджи.

Тот тяжело вздохнул со страдальческим видом. Потом без выражения произнес:

— Тебе очень идет, Хьюго. — Зеленый подчеркивает цвет твоих глаз. Он повернулся к Койоми:

— Довольна?

— Я его вернул, — сказал Хьюго. — Остальное меня не волнует. — Он опустил рукав, чтобы закрыть браслет, потом передумал и оставил его на виду. — А теперь давайте вернемся к делу.

Танджи издал короткий невеселый смешок.

— А, точно. Об этом.

— Что? — Хьюго перевел взгляд с Танджи на Койоми, на лице которой появилось озабоченное выражение, потом обратно.

— Надо было разобраться с ним прошлой ночью, — сказал Танджи. — Потому что с тех пор его никто не видел. Диф и Луи везде искали, но он как будто сквозь землю провалился.

Хьюго покачал головой.

— Где-то же он должен быть. Нам просто надо узнать, где именно. Парень настоящий показушник. Они проверили везде, кроме северного сектора?

Танджи неуверенно пожал плечами.

— Сколько еще людей ты хочешь на это отрядить?

— Нисколько. Только Дифа и Луи, — сказал Хьюго.

— Хорошо, — откликнулся Танджи. — Потому что если делить на пятерых, доля выходит всего ничего. Если она станет еще меньше, то можно вообще не браться.

Хьюго кивнул. Он тоже так думал. Конечно, он мог бы попытаться провернуть эту работу втроем, но его копчик и подмышки до сих пор болели, как будто напоминая, как сильно ему хотелось поквитаться.

Когда каждый миллиметр твоего тела покрыт синяками, кровоподтеками и ранами, главное при спуске с лестницы не делать резких движений. Терпение, сосредоточенность, точность — все как в хирургии. Когда он полностью сосредотачивался, спуск по лестнице был менее мучительным, чем процесс одевания.

Услышав голос Герхад, болтавшей с одним из пациентов, он улыбнулся, хотя даже это было немного болезненно. Он вновь мог бы возблагодарить богов или силы, в которые не верил, что у него хватило ума нанять медсестру, которая могла прийти на помощь, когда он по недоумию лез к киборгам, столь же вспыльчивым, сколь и неуправляемым.

Добравшись наконец до первого этажа, Идо подошел к крючку, на котором обычно висел его врачебный халат, и обнаружил, что его там нет.

— Вот это да, док. Надеюсь, вы запомнили номер трепальной машины, которая вас сбила! — сказал пациент. Это был Живчик, занятый в сельском хозяйстве и на сортировке. Ему приходилось работать и в садах, и в центре предварительного отбора и контроля качества, выбирая лучшие фрукты для отправки на Залем. Завод был очень требовательным к качеству работы его специализированных рук, но не особенно утруждал себя техобслуживанием.

Идо подумал, что если он столько всего вспомнил, значит, вряд ли у него черепно-мозговая травма. Легкое сотрясение — однозначно, но это издержки профессии.

— Прошу прощения, я на минутку, — сказала пациенту Герхад и помогла Идо добраться до свободного кресла, поправив спинку так, чтобы пояснице было удобно. — Мне не придется вас пристегивать, правда? Вы спокойно посидите тут, пока я закончу с Живчиком?

— Привет, Живчик, — сказал Идо как можно более бодрым голосом. — Как делишки?

— Лучше чем у вас, док. У вас фонари под обоими глазами. Два сразу!

— Так получается, когда ломаешь нос, — наставительно сказал Идо.

— Кто бы мог подумать, — откликнулся Живчик. — Тот, кто вас гробанул, настоящий pendejo козел хренов.

Идо подумал, что это отличная история для прикрытия, очень банальная и вполне правдоподобная. Он собирался сказать что-то еще, но тут его в руку что-то укололо.

Когда он вновь открыл глаза, в окна заглядывало вечернее солнце, а Герхад провожала к дверям другого пациента.

Идо попытался встать с кресла и обнаружил, что его удерживает ремень. Может, если он повернет кресло вверх ногами, ему удастся выскользнуть из него, как Хьюго? Вот только Идо не мог нащупать пульт управления.

Герхад развернула кресло к себе.

— Врачи всегда самые трудные пациенты, — сказала она, посветив ярким фонариком ему в глаза, затем зажав ему нос, чтобы заставить открыть рот. — Но вы всех превзошли.

— Вредно все время лежать в постели, — сказал Идо, не столько ища оправдания, сколько рассуждая логически. — Тромбы.

— Куда хуже вставать с нее и слоняться по округе до того, как наложены все давящие повязки, — возразила Герхад.

— Давящие повязки? — Идо удивленно сморгнул. Он уже не чувствовал такого сильного головокружения, но ее лицо все еще немного расплывалось. Как и остальной мир. — А они еще не наложены?

— Сначала должен спасть отек, помните? — Герхад усмехнулась. — Все уже почти зажило. По крайней мере, я на это рассчитывала. То, что вы подскочили и куда-то побежали, могло помешать работе противовоспалительных средств.

— Я никуда не бегал, — сказал Идо. — И я вообще не чувствую отека.

— Кто здесь медсестра, я или вы? — откликнулась Герхад. — В данном случае мое мнение важнее