Старые колеи позволяли коням тянуть повозку со сравнительной легкостью, несмотря на ее размер и громоздкость. Заметив принца Бифальта, Кламата и Элгарта, погонщик поднял руку в приветственном жесте, но не замедлил хода.
Из одного окна повозки быстро взмахнула шелковым платком гибкая женская рука и тут же исчезла.
Принц Бифальт переборол желание подняться на ноги. Он позволил себе только коротко махнуть в ответ на жест погонщика и потом еще раз на взмах платка.
Правда, затем он перестал махать, увлекшись разглядыванием каравана.
Показалась следующая за повозкой телега. Длиной она была в несколько раз больше той подводы, которую принц отослал обратно, а нагружена в два раза выше. Колеса ее были просто огромны, и тянули ее шесть странных животных с бивнями, похожими на кабаньи. Они были крупные, как быки, и косматые, как овцы. Туго натянутая холстина скрывала груз. Двое погонщиков на высоких скамьях не давали подводе отставать от передней повозки.
Затем показалась новая крытая повозка, менее пышная, чем первая, но такая объемная, что вместила бы в себя семью из восьми человек. То, что ей недоставало позолоты и резьбы, с лихвой возмещалось лентами и вымпелами. Они развевались на каждом краю и углу, где только можно было их за что-то прицепить. Все они были ярко раскрашены, причем по-разному. Повозка, двигаясь по колее, легко поспевала за телегой.
Первые три экипажа оказались только началом каравана – такого длинного, что принц Бифальт раскрыл в изумлении рот и позабыл про жару. С дюжину или более того подвод и крытых повозок ехали друг за другом. Некоторые из них были нагружены товарами или провиантом, некоторые накрывал тент вроде шатров кочевников, другие прогибались под весом хитроумных механизмов, о назначении которых можно было только гадать. За ними одна за другой следовало пять повозок, наспех сколоченных из грубых, неотесанных досок, создававших впечатление, что их соединили случайно, по какой-то немыслимой прихоти. Подпрыгивая на неровностях колеи, эти повозки стучали с громкостью ударов молота о наковальню. За ними тянулся длинный ряд телег, похоже, предназначенных для карнавала, правда, принц не мог понять назначение их причудливых форм или прочитать кричащие надписи на их стенках. А за ними следовало еще больше новых телег, подвод и крытых повозок, таких же пестрых, как и те, что уже проехали мимо. Их было слишком много, чтобы сосчитать. Некоторые тянули кони или волы, другие – неизвестные животные с бивнями.
Все вместе они создавали впечатление, что несколько отдельных караванов соединились в точке сбора далеко на юге и теперь идут рядом, защищая друг друга или следуя за одним проводником через пустыню. Это впечатление подкрепляло множество разрозненных стражей, человек, по крайней мере, пятьдесят. Все они напоминали Сути аль-Сури своей одеждой, оружием, бронзовым оттенком кожи и желтоватыми глазами.
Когда карнавальные повозки приблизились к месту, где сидел принц Бифальт, к нему верхом подъехал сам главный страж. Если это его принц видел на дальней дюне, то он успел спуститься, пока внимание принца было приковано к каравану. Сути аль-Сури явно устал, но больше не хмурился.
Прочистив горло, он объявил:
– Караванщик говорит, не бояться винтовка. Все безопасно. Приветствие готово.
Так как принц, Элгарт и Кламат только молча смотрели на него, страж энергично закивал:
– Идем!
Элгарт тихо пробурчал:
– А какой у нас выбор?
– Никакого, – ответил королевский сын, – если мы, конечно, хотим остаться в живых.
А что еще он мог сделать, пока маги не открыли себя?
Он со стоном поднялся на ноги. Покачиваясь, он стянул с головы пропитанную потом засохшую сорочку и засунул ее за пояс. Когда Элгарт и Кламат с трудом присоединились к нему, принц повесил винтовку за плечо, а с ней и остатки своей ноши: сумку с боеприпасами и скатку. Надеясь, что Сути аль-Сури поймет жест, принц со звоном поправил саблю, чтобы клинок плотнее лежал в ножнах.
Главный страж каравана развернулся, показывая дорогу, и беллегерцы последовали за ним, шатаясь, словно были бесплотными миражами.
Сути аль-Сури проводил их к повозке, шедшей позади карнавальных подвод. Повозка эта была достаточно высока, чтобы в ней могла поместиться лошадь, но из-за необычной длины ее потолок казался низким. Когда главный страж приблизился к ней, широкая дверь скользнула в сторону, но принц не разглядел в тени, кто открыл ее.
Около повозки Сути аль-Сури сошел с коня.
– Входите, – указал он беллегерцам. – Отдых здесь. Вода. Пища. Покой тоже. Исцеление. Сон.
И после небольшой паузы добавил:
– Нет вреда. Это Сути аль-Сури обещает. Караванщик обещает.
Принц Бифальт мельком встретил взглядом неуверенный кивок Элгарта, остекленевшие глаза Кламата. И подчинился главному стражу.
Одному за другим провожатый помог путникам залезть в темноту.
Дверь сразу же задвинулась, отгораживая палящий зной. На мгновение принц Бифальт ослеп. Но когда его глаза, привыкшие к раскаленному солнцу, вновь начали видеть, он заметил несколько маленьких масляных ламп, освещавших длинное помещение.
– Ваше Высочество? – спросил Кламат.
У принца не было ответа.
Воздух здесь был блаженно прохладен – возможно, из-за того, что вдоль стенок стояло несколько сосудов с водой. На полу лежало шесть тюфяков, на одном из которых явно кто-то спал. Остальные пустовали. Там же стояло несколько баков: если в них тоже налита вода, беллегерцы смогут не только напиться, но и умыться. То там, то тут на полу стояли бронзовые подносы с разнообразными плодами и жареным мясом. А также с хлебом, чей запах принц Бифальт не мог ощутить из-за песка и пыли, забивших его нос. Рядом с каждым подносом стояло по кувшину с элем.
По всему было видно, что хозяин каравана собирается сдержать слово и помочь нуждающимся путникам.
У одного конца повозки согнулись четыре фигуры. Принц Бифальт догадался, что это были женщины, хотя капюшоны и плащи скрывали их фигуры. Согнутые спины и склоненные головы делали их похожими на старух. Говорили они тихо, на языке, который принц не смог распознать, хотя и понял, что он не походил на язык Сути аль-Сури. С путниками они больше общались жестами, приглашая тех утолить голод и жажду.
По их речи принц Бифальт понял, что караван собрал людей не из одной единственной неизвестной ему земли.
Усилием воли принц заставил себя спросить, есть ли у него причины подозрительно относиться к этому готовому пиршеству. Но люди его не сомневались. Кламат опустился на колени возле подноса и начал набивать рот фруктами. Элгарт схватил графин и пил прямо из него так, словно никак не мог напиться. Когда же ему пришлось сделать
