ОН! – некто дьявольски умный и хитрый, тот, кто и открыл когда-то этот перекресток миров, оседлал его, понял, как привлекать сюда людей и играть с ними в жестокие игры, безжалостно выворачивать наизнанку, вытаскивая из душевных подземелий гниль и нечисть и обращая их в смертельную опасность. ОН знал слабость миссис Гатлинг. И пошел ва-банк.
* * *Все это – миг, не больше. Но этот миг, эта мысль так пронзила Реджинальда, что он вздрогнул. И страх исчез! Просто упал, побежал с позором, и сразу ослаб огонь, жар отступил, и Гатлинг вмиг почувствовал себя властелином этого огня, он стал как укрощенный зверь, которому велели сгинуть, чтобы духу не было.
– Есть! – заорал кто-то. – Смотрите! Есть! Ах-ха!..
Главное – не бояться. Главное – победить свой страх! И все. Простая мудрость! Как все гениальное. Победили страх – и смерть сдалась.
Огонь покорно исчезал, точно его гасил единый дух всех людей, и вместе с тающим пламенем чудесно уходили стены, потолок… вообще все здание, оно теряло плоть, вес, цвет, делалось полупрозрачным, сквозь него проступал мир: вечер, небо, облака, лесные вершины – все это наливалось жизнью, дыхнуло чудной чистейшей свежестью, а лабиринт страха, как только люди победили свой страх, стал, как положено мороку, обращаться в дым, в убегающий сон, в ничто.
– Все! – радостно вскричал Слейтон. – Ну вот и все!
– Да нет, не все, – сказал Гатлинг.
Он знал, что говорил. Мысль, только что пронзившая его, неоспоримо указала на то, что превращение наших страхов, ночных кошмаров и тому подобного невозможно без организующей злой силы. Проще говоря, есть кто-то тот, кто это все сделал. ОН. Вот и надо узнать – КТО.
Лабиринт исчез, точно и не было его сроду – бред, призрак, дурной сон. Люди стояли в сумерках, осознавая, что уже вечер, стало быть, время вновь сыграло в свою игру, и надо ее разгадать. А может быть, и нет. Чего гадать?..
Реджинальд чуть было не уехал мыслью в область невербализуемых абстракций – но тут слева, в быстро густеющих сумерках мелькнула невысокая мужская фигура. Она суетливо юркнула в заросли, колыхнув их, – и пропала.
– Вон ОН! – раздался вопль. – Вон! Держи!..
Это заорал Дэвис, и Реджинальд был готов поклясться, что орал он именно так: ОН!.. а не «он».
Все враз, единым духом бросились в погоню.
Близ самых зарослей ясно различилась узенькая тропка. Экспедиция, вытянувшись в колонну по одному, понеслась по ней бешеным аллюром. Реджинальд мчался лидером, ему казалось, что он вот-вот должен настичь щуплую фигурку, что он вроде бы даже видит ее мелькание за ветвями, но всякий раз это был как бы мираж, то ли да, то ли нет – и зверская досада: ах, да что ж ты!..
Свирепый темп погони стегал его, он не мог сбавить ход, не мог обернуться, он задыхался, но нажимал и нажимал: ну, скорей! Еще! Еще!.. Куда ж он денется, ему не свернуть, не спрятаться, ни на дерево не залезть – увидим!
Не успела мелькнуть эта мысль, как тропка раздвоилась. Как в насмешку! Влево-вправо.
Ну и?..
Гатлинг остановился, тяжело дыша. В спину ему с разбега ткнулся Бродманн.
– Что тут?.. Ага! Давайте… мы влево, вы вправо… – сквозь одышку прохрипел он. – Связь… выстрелами…
Он был весь на взлете, глаза сверкали, пот ручьями тек. Ладонью Ханс небрежно обмахнул лицо, отряхнул руку.
– Давайте, – Реджинальд отыскал взглядом жену. – Все на месте?
Все были на месте.
– Ну, удачи! – Бродманн нырнул влево, немцы дружно затопали следом.
– Я с ними! – вдруг крикнул Слейтон, устремляясь за Платце, упорно тащившим на горбу рацию.
Ветви прощально колыхнулись, скрыв в зарослях неандертальского президента.
– За мной! – скомандовал Реджинальд.
Сумерки сильно сгустились, Реджинальд бежал, скорее угадывая тропу, чем видя. Темп его бега заметно спал, да и азарт, признаться, улетучился. Трезвые мысли сменили взбудораженную чепуху, сработали как система охлаждения: куда бежишь, человек? Что хочешь найти?..
И приходилось признавать, что ответов на эти вопросы нет.
Так безответно мистер Гатлинг и выбежал из леса на поляну.
Почти стемнело. Метрах в двухстах впереди угадывались очертания другого огромного леса.
– Ф-фу… – отрывисто дыша, пропыхтел Симпкинс. – Ну и что теперь?..
– Да похоже, что все, – Реджинальд устало присел. – Пробежались и будет.
– Ну и на том спасибо, – Борисов опустился на траву рядом с боссом. – Не догнали, зато размялись.
– Надо сигнал дать, – напомнила Вивиан.
– Верно, – Реджинальд зевнул. – Спенсер, распорядитесь.
Гринвуд велел ван Брандту, тот равнодушно вскинул винчестер, шарахнул одиночным в почти ночное небо. Все невольно притихли, ожидая ответного выстрела…
И не дождались.
Симпкинс обеспокоился:
– Что за чертовщина! Не могут же они не слышать?..
Сошлись на том, что никаких выстрелов, криков, шума со стороны немцев не было, и убежать куда-то очень далеко они вроде бы не могли… ну и что тогда?
Ван Брандт стрельнул еще раз, и вновь ответом было безмолвие. Симпкинс хотел было еще потребовать стрельбы… но, подумав, махнул рукой.
– Ну и что делать будем? – спросил он Гатлинга.
– Для начала отдохнем, – ответил тот. – Перекусим. И будем слушать… Что у нас с провизией?
Выяснилось, что запасы провианта сильно подтаяли. Можно даже сказать, до критической отметки. Примерно на два полноценных приема пищи. А потом…
О «потом» думать не хотелось, но все-таки рацион ужина Вивиан предложила подсократить.
– Разумно… – вяло согласился Реджинальд.
Погоня выжала его как лимон. Он ощутил опустошающий упадок сил. Явись сейчас динозавры, марсиане, привидения… честное слово, не встал бы.
Совсем стемнело, ночь окутала пространство. Дэвис, Коллинз, еще кто-то, поругиваясь втихомолку, приступили к разведению костра, а Реджинальд лежал, пытался бороться с истомой, мягко вдавливавшей тело в
