и торчащей из голени белой палкой кости, на которую смотреть было страшно. Гейтли видел все это вверх тормашками, пока крутил ногами, чтобы подняться. Одна из крупных девушек принесла старомодный бонг «Графикс» и мешок для кухонной мусорки «Мешок с завязкой «Радость». То ли Пуанграве, то ли Демон – Гейтли никак не мог запомнить, кто из них кто, – принесли ящик марочного виски. Си спросил, ни к кому не обращаясь, не пора ли зажигать. В комнате становилось светлее – поднималось солнце. Комната наполнялась людьми. Еще одна девушка отрицательно отзывалась о моче на полу. Факельман в углу начал твердить, что все это сказки. Си притворился, что отвечает себе фальцетом: «Да-да-да, светит солнышко с утра, зажигать давно пора». Теперь вошел совершенно безликий ухоженный парень делового вида в галстуке «Уэмбли» с коробкой «ТаТун Корп.» и поставил ее там, где все еще стоял помощник фармацевта, а также вернул телеплеер на стену и извлек картридж с огоньками, бросив на мокрый пол. Два азиатских молодчика отнесли Памелу Хоффман-Джип в дальний угол гостиной, и она вскрикнула, когда ее скинули на коробку маленьких поддельных отрывных печатей Содружества Массачусетс. Они были низенькие, эти азиаты, и смотрели на Гейтли сверху вниз, но кожа у обоих была нормальная. Последней вошла маленькая угрюмая тетка с тугим седым узлом на голове и в мягких туфлях и захлопнула за собой дверь в апартаменты. Гейтли медленно перекатился на колени и приподнялся, все еще сгибаясь в талии, не двигаясь, с одним заплывшим глазом. Он слышал, как пытается подняться Факельман. П. Х.-Д. перестала вопить и отрубилась, и обмякла, – подбородок упал на грудь, ползадницы торчало из коробки. В комнате пахло Дилаудидом и мочой, рвотой Гейтли и испражнениями Факельмана, и хорошими кожаными куртками красных кожаных девушек. Си подошел и приобнял Гейтли за плечи, и постоял с ним так, пока две крепкие девушки раздавали всем бутылки бурбона из ящика. Лучше всего Гейтли фокусировался, когда прищуривался. В окне висело утреннее солнце, за и над деревом, желтея. Бутылки были угловатыми и с черными этикетками, что означало «Джек Дэниэлс». Церковный колокол на площади ударил семь или восемь раз. У Гейтли не заладилось с «Джеком Дэниэлсом» с четырнадцати лет. Безликий ухоженный бизнесмен вставил в ТП другой картридж и теперь доставал портативный CDплеер из коробки «ТаТун», пока за его действиями наблюдал помощник фармацевта. Факельман сказал, что что бы это ни было – это сказки. Пуанграве или ДемОн взял бутылку, которую Си взял у здоровых девушек, и передал Гейтли. Солнечный свет на полу из окна паучился тенями веток. По западной стене ползали тени всех присутствующих. Си тоже держал бутылку. Скоро почти у всех была собственная бутылка «Джека». Гейтли услышал, как Факельман просит кого-то открыть за него, он парализован от пят до потолка и выше, и не чувствует рук. К Факельману подошла маленькая угрюмая тетка библиотекарского вида, снимая сумочку с плеча. Гейтли придумывал, что скажет в защиту Факстера, когда прибудет Бледный Соркин. До тех пор, решил он, вечеринкой командует Си, и Си выбешивать просто незачем. Казалось, что мысленные идеи формулировались очень долго. Голень Памелы Хоффман-Джип была похожа на куриный фарш. Си поднял квадратную бутылку и просил у собравшихся разрешения сказать тост. Губы П. Х.-Д. посинели от шока. Гейтли было стыдно, что он так мало романтически переживал из-за того, что она упала с дерева. Он не тратил время на мысли, она ли это их сдала, она ли привела Бобби Си или наоборотно. Как минимум у одной девушки в красной кожаной куртке был чертовски большой для девушки кадык. Си резко развернул Гейтли за плечи к Факельману в углу и поднял тост за старых друзей, и новых друзей, и, по всему видать, охрененный улов Джина-

Джина-Факс-Машины, судя по размеру кучи Дилаудида и признакам нехерового зажигалова, что Си видит, и чует. Все отпили из бутылок. Маленькой тетке с угрюмым лицом пришлось помочь Факельману найти горлышком бутылки рот. Все три больших девушки, запрокинув головы, чтобы хлебнуть, продемонстрировали кадыки. От капли «Джека» Гейтли чуть не вырвало. В бедро Гейтли упиралась Штука Си за ремнем, как и некоторые шипы на ремне. У Демона и Пуанграве в заплечных кобурах были Штуки С & В. Азиатские панки не светили оружием, но выглядели так, будто даже моются вооруженными; уж наверняка у них с собой хотя бы такие смешные мелкие острые китаезские штуковины, которыми бросаются в людей, решил Гейтли. Некоторые из группы Си выхлебали всю бутылку. Одна из больших девушек швырнула бутылку в западную стену, но она не разбилась. Почему, когда прилетает нежданчик по яйцам, чувствуешь в животе, а не яйцах per se? Гейтли поворачивался и смотрел туда, куда его поворачивала рука Си. Перекошенное лицо с картриджа бизнесмена на вернувшемся на стену экране принадлежало Бледному Соркину – его портрет с кластерной головной болью, который Соркин разрешил написать какому-то невралгическому художнику в Национальном фонде черепно-лицевой боли в городе, для серии рекламных роликов аспирина. Картридж вроде был просто кадром с картиной, так что казалось, Соркин на стене как бы с молчанием и болью председательствует над собранием. Маленькая библиотекарская тетка продевала нитку в швейную иголку, поджав губки до упора. Помощник фармацевта осыпал черную сумку чешуйками экземной кожи, согнувшись над сумкой, доставая из сумки несколько шприцов, наполняя их из 2500-МЕ ампулы и передавая, чтобы досталось всем. На картине Н Ф ЧЛ Б красный кулак вытаскивал из темечка черепа Соркина пригоршню мозга, пока лицо Соркина смотрело с экрана с классическим мигреневым выражением супернапряженного размышления, скорее медитативным, чем страдающим. Один из азиатских ребят по-китаезски присел на корты в углу, попивая «Джек», а второй сметал ламинат с пола обрывком коробки «ТаТун» вместо совка. Китаезы подметают что надо, размышлял Гейтли. Еще одна девушка швырнула бутылку в стену. Си даже не поворачивал к ним Гейтли, когда того озарило, что девушки в куртках и неряшливых чулках были пидорами, одетыми под девушек, – как их, эти, трансвесталки. Бобби Си лучился улыбкой. Первый укол страха за личную жопу Гейтли почувствовал тогда, когда осознал, что эти люди, похоже, в основном из личной компании Бобби Си, что это не те люди, которых отрядил бы Соркин, если бы присылал своих и собирался прийти сам, лично, что картина Соркина на стене символизировала то, что Соркин не придет, что Соркин дал Бобби Си по этому неприятному делу полное карт-бланманже. Помощник фармацевта достал из сумки два преднаполненных шприца,