не видит где-нибудь под просторной цветастой рубашкой, но вынужден исходить из того, что у мужика со спидлоудером практически бесконечный боезапас. Органы Северного побережья, с другой стороны, свои рукоятки заворачивают в такую цветную марлю, чтобы от пота не скользили. Гейтли пытается вспомнить невыносимые оружейные лекции бывшего напарника под кайфом: в «Бульдог» и его клоны влезает что угодно, от спортивной и матчевой мелочи до кольтовских дум-дум с мягким наконечником и чего похуже. Он практически уверен, что из этой хреновины его положат с одного выстрела; он не уверен до конца. В Гейтли никогда не стреляли, но он видел, как стреляли в других. То, что он чувствует, не похоже ни на страх, ни на возбуждение. Джоэль ван Д. что-то кричит, не разобрать, а приструненный Эрдеди под прицелом на лужайке кричит ей убраться вообще из всего происходящего. Гейтли все это краткое время шуровал вперед, и видя, и слыша свое дыхание, постукивая ладонями по груди, чтобы не потерять в них чувствительность. То, что он ощущает, можно почти назвать каким-то веселым спокойствием. Неамериканцы гонятся за Ленцем, потом замирают через машину, не спуская с него глаз, потом снова злятся и гонятся. Гейтли думает, что можно сказать спасибо третьему, который не подошел и просто не пристрелил Ленца. Тот, где бы ни остановился, опирается обеими руками на машину и трехэтажно поливает двух бугаев. Белый парик Ленца сполз и усов у него нет, это видно. Охраны ЭВМ, обычно такой педантичной со своими сраными эвакуаторами в 00:05, нигде не видно, в подтверждение очередного клише. Если бы вы спросили Гейтли, что он чувствовал в эту секунду, он бы понятия не имел, что ответить. Он прикрыл ладонью глаза и надвигается на «Монтего», пока события проясняются все четче. Один из бугаев, как теперь видно, сжимает в двух пальцах маскировочные усы Ленца, и все грозит ими Ленцу. Второй озвучивает неуклюжие, но цветастые угрозы с канадским акцентом, так что теперь Гейтли понимает, это канашки, – трио, которое Ленц умудрился чем-то выбесить, канашки. Гейтли подавляет черную волну «А-помнишь-когда», лепечущего мячеголового квебекца, которого он убил, заткнув рот простуженному человеку. Подобные мысли недопустимы. Разносящийся крик Джоэль о том, чтобы кто-нибудь, ради бога, позвонил уже Пэт, сливается с воплями Дамы в беде. Гейтли приходит на ум, что Дама в беде так много лет кричала «Волк», что реальные вопли о помощи теперь проигнорируют. Все жильцы смотрят на Гейтли, пока он пересекает улицу прямо в лучи света «Монтего». Эстер Трейл кричит: «Берегись, у него Штука». Канашка в клетчатой шапке резко прицеливается в Гейтли, его локоть у уха. Гейтли приходит на ум, что если вот так выстрелить из Штуки, разве не получишь полную рожу кордита? В хороводном процессе у дрожащей машины заминка, когда Ленц кричит «Дон» с таким же пылом, как зовет на помощь Дама в беде. Канашка со Штукой попятился на пару шагов, чтобы держать жильцов в периферийном зрении, взяв на мушку одного Гейтли, пока здоровый канашка с усами Ленца сообщает Гейтли, что он бы на его месте воротился туда, из какового места пришел, он, чтобы избежать беды. Гейтли кивает и улыбается. Канашки действительно произносят «the» как «зэ». Теперь между бугаями и Гейтли машина и Ленц, Ленц – спиной к Гейтли. Гейтли молча останавливается, жалея, что относится к потенциальным проблемам так, как относится, – почти с весельем. На закате карьеры Гейтли в Веществах и грабеже, когда у него была совсем низкая самооценка, в воображении Дона мелькали извращенные фантазии о том, как кого-нибудь спасти из беды, какихнибудь невинных посторонних, и погибнуть в процессе, чтобы его потом превозносили в некрологе на передовице «Глоуб». Теперь Ленц отрывается от капота и бросается в сторону Гейтли и за него, спрятаться, широко раскинув руки, чтобы схватиться за плечи Гейтли, пользуясь Доном как щитом. Стойка Гейтли излучает усталую решимость, типа «Только через мой труп». Все, о чем он тревожится, – запись в Журнале в том случае, если в его смену физически пострадают жильцы. На миг он почти чувствует запахи пенитенциарного учреждения, подмышек и помады для волос, тухлой еды и деревянного поля для криббиджа, шмали и грязной воды в ведре, густой вони мочи, как в львином вольере, запах решетки, которую хватаешь руками и стоишь, выглядываешь. Подобные мысли недопустимы. На нем нет ни гусиной кожи, ни пота. Его чувства не обострялись вот так уже с год. На жильцов под разными углами бросают свет звезды из небесного желе, грязные натриевые фонари и ослепительно белые рога фар. Забитое звездами небо, дыхание Гейтли, далекие гудки, низкая трель ATHSCME с севера. Разреженный холодный воздух в раздутых ноздрях. Неподвижные головы в окнах № 5.

Дуэт канашек с цветами, гнавшийся за Ленцем, обходит машину и тоже отрывается от нее в их направлении. Теперь справа от Гейтли в периферийном зрении от группы отрывается Эстер Трейл и сверкает пятками в ночь по лужайке и за № 4, размахивая руками и вопя, а из черного хода за изгородью Эннет-Хауса появляются Минти, Макдэйд, Парьяс-Карбо и Шарлотта Трит, суетятся среди швабр и старой мебели на задней веранде Эннета, смотрят, и на крыльце Сарая через улочку возникает пара кататоников помобильней, уставившись на очевозможность, и все это сбивает с толку мужичка, который так и бросает резко Штуку то туда, то сюда, стараясь потенциально приструнить как можно больше людей. Два иностранца, которым нужна карта Ленца, медленно надвигаются через свет фар «Монтего» туда, где Ленц прячется за щитом-Гейтли. Самый крупный, который такой крупный, что его луайская рубашка даже не застегивается до конца, с усами Ленца, говорит наигранно-рассудительным голосом, всегда предшествующим серьезным махачам. Он читает боулинговую рубашку Гейтли в свете фар и рассудительно говорит, что у Лося еще есть шанс уйти от того, что у них к нему нет претензий, у них. Ленца поносит потоком восклицаний и увещеваний в правое ухо Гейтли. Гейтли пожимает плечами, будто у него нет другого выхода, кроме как остаться. Грин просто смотрит. Гейтли приходит на ум, что по рекомендации «Белого флага» ему следует – и пофиг, как это будет выглядеть – упасть прямо здесь и сейчас на колени на залитый светом асфальт и просить совета Высшей силы. Но он по-прежнему стоит, с щебечущим Ленцем в своей тени. Под ногтями Ленца на плече Гейтли подковки высохшей крови, и от него исходит медноватый запах не одного только страха. Гейтли приходит на ум, что если бы он сразу же,