– Человеческий мозг очень дремучий; это правда.

– Суть, в общем, в том, что на людях они опытов еще не проводили. Это считалось радикально экспериментальным. Исследовали животных и животные доли. Но скоро феномен стимуляции удовольствия стал отдельным радикальным экспериментом, а бить током зверей-эпилептиков продолжала второстепенная нейрокоманда. Олдер – или Элдер, какаято англо-канадская фамилия – возглавил команду, чтобы найти эти, как он говорил, «реки вознаграждения» в кавычках, центры-У в долях.

Марат в скуке перебирал шарики из хлопка в карманах из хлопка своей ветровки, кивая головой.

– Экспериментальная программа Канады, как ты констатировал.

– А я даже помню. Психиатрический центр Брэндона.

Марат притворился, что покашлял, в знак узнавания.

– Это госпиталь психиатрии. Далеко на север от Манитобы. Запретные пустоши. Посреди ничего.

– Потому что они выдвинули гипотезу, что эти так называемые реки, или центры, также являются рецепторами для всяких там бета-эндорфинов, леводоп, праводоп, серотонина, – всяческих нейромедиаторов удовольствия.

– Управление Эйфории, так сказать, внутри человеческого мозга, – на горизонте не было ни намека, ни гипотезы рассвета или солнца.

– Но еще не с людьми, – сказал Стипли, – Первыми подопытными Олдера стали крысы, и результаты оказались отрезвляющими. Канаш… Канадцы выяснили, что если сделать рычаг для автостимуляции, то крыса будет жать на рычаг и без конца стимулировать свой центр-У, тысячу раз в час, без конца, забыв про еду и самок в течке, полностью подсев на стимуляцию посредством рычага, днем и ночью, и прекратит, только подохнув от обезвоживания или обычной усталости.

Марат сказал:

– Однако не от самого удовольствия.

– По-моему, обезвоживания. Уже из головы вылетело, от чего там крысы подыхали.

Марат пожал плечи.

– Но эта крыса, я думаю, тем не менее зависть прочих опытных крыс.

– Потом были аналогичные имплантаты и рычаги для кошек, собак, свиней, приматов, даже для дельфина.

– Ввысь по шкале эволюции, центры-У у всех. Все умерли?

– В итоге да, – сказал Стипли, – либо пришлось делать им лоботомию. Потому что, насколько помню, даже если электрод удовольствия убирали, рычаг стимуляции убирали, подопытный только бегал и жал все вокруг, что можно нажать или повернуть, лишь бы получить еще разряд.

– Дельфин, наверное, он плавал и жал, я думаю.

– Тебе как будто смешно, Реми. А ведь это был чисто канадский цирк, это нейроэлектрическое приключеньице.

– Мне смешно, потому как ты очень медленно подводишь к чему-то.

– Потому что в итоге Элдер со товарищи, понятно, захотели ставить опыты над людьми, посмотреть, есть ли центры-У в человеческих долях и все такое; и так как из-за отрезвляющих последствий у подопытных животных в программе по закону нельзя было использовать заключенных или пациентов, пришлось искать добровольцев.

– Поскольку риск, – сказал Марат.

– Все это, похоже, оказалось настоящим кошмаром канадских законов и норм.

Марат скуксил губы:

– В моей душе сомнения: Оттава могла легко попросить ваши ЦРУ из тогда, чтобы дали – какое же слово – «расхожих людей» из Юго-Восточной Азии или негров: опытных, расхожих людей из вашего воодушевляющего американового «МК Ультра» ¹⁹⁸.

Стипли отдал предпочтение пропуску этих слов мимо своих ушей, копаясь в сумочке.

– Но вышло так, что слухи об открытии центров-У и экспериментах как-то просочились в Манитобу – какой-то работник низшего уровня нарушил подписку и допустил утечку.

– В северной Манитобе очень мало занятий, чтобы не заниматься утечками и сплетнями.

– …И вот нейробригада приезжает утречком на работу в Брэндон, а там очередь добровольцев буквально на целый квартал, здоровые и – нельзя не упомянуть – в основном молодые канадцы, в очереди и буквально идут по головам, чтобы первыми записаться добровольцами на имплантацию и стимуляцию электрода в центр-У.

– Будучи в известности о крысиной и дельфиньей гибели через рычаг.

Отец Марата всегда поручал Реми, своему младшему, войти первым

в какой-либо публичный ресторан или лавку, чтобы найти присутствие микроволн или излучающих передатчиков. Особую опасность представляли магазины с инструментами для ловли воров – кричащими инструментами у выхода.

Стипли сказал:

– И, понятно, такая готовность на имплантацию добавила целую палитру тревожных оттенков в исследования человеческих удовольствия и поведения, и в Брэндоновской больнице на скорую руку собрали новую команду, чтобы профилировать всех тех, кто готов затоптать друг друга, лишь бы попасть на опасную операцию на мозге с имплантацией чужеродного объекта…

– …И стать сумасшедшей крысою.

– … И все ради шанса на такое удовольствие, и эти орды потенциальных добровольцев прогнали по миннесотским многоаспектным, миллонским опросникам и апперцептивным тестам, – ордам сказали, что это часть собеседования, – и результаты оказались поразительно, ужасающе среднестатистическими, нормальными.

– В других словах, ни единого девианта.

– Неаномальные по всем осям. Просто обычная молодежь – канадская молодежь.

– В доброй воле готовая на роковую зависимость от электрического удовольствия.

– Но Реми – оказывается, удовольствие беспримесное, самое чистое на свете. Нейронный дистиллят, скажем, оргазма, религиозного экстаза, соответствующих наркотиков, шиацу, потрескивающего камелька в зимнюю ночь – сумма всевозможных удовольствий, очищенная в беспримесный поток и доступная по нажатию рычажка. Тысяча раз в час, по желанию.

Марат пусто посмотрел в ответ.

Стипли изучил заусеницу.

– Разумеется, по свободному выбору.

Марат изобразил лицом карикатуру на грузные думы олуха.

– Так, но через недолгое время эти утечки и слухи о центрах-У достигли ушей правительства в Оттаве и общественности, и канадское правительство отреагировало в ужасе.

– О, Оттава – еще ладно, – сказал Стипли, – Ты же понимаешь последствия, если бы элдерсовская технология вышла в свет. Я знаю, что Оттава проинформировала Тернера, Буша, Кейси – кто там у нас был в то время, – и все в Лэнгли хором закусили в ужасе кулаки.

– ЦРУ жевало руки?

– Потому что уж наверное ты понимаешь последствия такого открытия для любого индустриального, рыночного общества с высокими дискреционными расходами.

– Но это стало бы нелегально, – сказал Марат, отмечая для себя помнить различные привычки движений Стипли для согревания.

– Хватит под дурачка косить, – сказал Стипли. – Все равно существовала перспектива черного рынка, куда пагубнее, чем наркотики