Ириана толкнула дверь. Окно комнаты выходило в сад. Светло-серые стены еще хранили дневное тепло. Обстановка была скромной, но очень уютной. Узкая кровать у стены. Возле окна – столик и стул. Пространства вполне достаточно, чтобы передвигаться на кресле.
– Хочу взглянуть еще раз. – Она указала на его ноги.
Шаол обеими руками поднял и вытянул ногу. Затем повертел лодыжками, удивляясь, насколько тяжелые у него ноги.
Опустившись на колени, Ириана сняла с него сапоги и носки.
– Состояние вполне удовлетворительное, – заключила она, продолжая ту же игру. Затем шепотом добавила: – Это нужно сохранить.
Шаол оглянулся на мешок возле двери, доверху набитый похищенными книгами и свитками. Он понятия не имел, чему посвящены эти книги, но они с Ирианой утащили столько, сколько поместилось в мешок. Зачем? В ночь нападения на библиотеку пропали книги, оставленные Ирианой на столе. Книги с тех же стеллажей. Почти наверняка их похитило то существо (или сущность), что убило целительницу. По мнению Ирианы, сегодняшнее «изъятие» должно обезопасить библиотеку от повторного визита твари. Шаол разделял ее мнение.
Ириана думала, что свитку, который она спрятала в его сапоге, лет восемьсот. Но учитывая возраст Торры и библиотеки…
Шаолу сразу подумалось: свиток намного древнее. Правда, Ириане он ничего не сказал. Она и не представляла, сколько драгоценных знаний может скрываться в этом свитке. Знаний, от которых на Эрилее могло не остаться даже смутных воспоминаний.
– Если хочешь, я раздобуду тебе одежду для сна, – сказала Ириана, оглядывая комнатку.
– Мне достаточно той, что на мне. И потом, я сплю вообще без одежды, – добавил Шаол, отворачиваясь к стене.
– Ах да.
Ириана умолкла, вспомнив, в каком виде застала его утром.
Сегодня утром. Неужели это было несколько часов назад? Должно быть, она переутомилась и потеряла счет времени.
На столе горела одна свеча.
– Тебе не будет темно? – спросила Ириана. – Принести еще?
– Света достаточно.
– Могу сходить за водой. После такой обильной еды обычно хочется пить.
– Я стараюсь не пить на ночь, – улыбнулся Шаол.
Взгляд Ирианы упал на фарфоровый ночной горшок в углу. Шаол перехватил ее взгляд:
– Сам справлюсь. Здесь все в пределах досягаемости.
Щеки Ирианы покраснели.
– Конечно, – пробормотала она, покусывая нижнюю губу. – В таком случае… спокойной тебе ночи.
Шаол чувствовал: ей не хочется уходить. И ему не хотелось ее отпускать, однако…
– Уже поздно, – сказал он. – Тебе нужно успеть добраться к себе, пока двор не опустел.
Даже если Несарина не обнаруживала в городе никаких следов валгов, а с момента ночной атаки на библиотеку прошло уже несколько дней, Шаол не хотел рисковать.
– Да, – согласилась Ириана, упираясь в дверной косяк.
Она потянулась к ручке, готовая закрыть за собой дверь.
– Ириана.
Она остановилась, наклонив голову.
Шаол смотрел на нее и улыбался.
– Спасибо. За все, – сказал он, сглатывая.
Она лишь кивнула и закрыла дверь снаружи. Но Шаол успел поймать лучики света, пляшущие в ее глазах.
Наутро к нему пришла Эреция – пожилая женщина с суровым лицом – и сообщила, что Ириана сейчас занята с Хазифой, а с ним встретится уже во дворце, ближе к полудню.
Ириана попросила Эрецию проводить его во дворец. Шаол удивился ее выбору. Эта старуха нетерпеливо притоптывала ногой, пока он собирал оружие и тяжелый мешок с книгами. На малейшее промедление она осуждающе цокала языком.
Между тем поездка с Эрецией по узким крутым улицам отнюдь не стала пыткой. Целительница оказалась умелой наездницей и прекрасно справлялась со своей норовистой лошадью. Въехав во двор, Эреция сухо простилась с ним (никакой улыбки, никаких любезностей) и тут же повернула назад.
У гвардейцев происходила смена караула. Прежний состав не торопился уходить, переговариваясь и перебрасываясь шутками с новым. Многих Шаол знал в лицо и охотно отвечал на их приветствия. К этому времени конюх подкатил его кресло.
Шаол успел освободить одну ногу из постромок и начать все еще нелегкий процесс перемещения из седла в кресло, как сзади послышались шаги. Он обернулся и увидел Шена. Тот торопился на свой пост, на бегу опуская рукав мундира.
Шаол изумленно заморгал. Когда Шен поравнялся с ним, рукав уже был отогнут, а на руке белела натянутая перчатка. Точнее, на том, что Шаол до сих пор считал рукой. Та оканчивалась чуть выше локтя, а дальше… следовало ее искусное металлическое продолжение с металлической ладонью и пальцами.
Только сейчас, вглядевшись, Шаол заметил под тканью рукава слегка выпирающие обручи, которыми металлическая рука Шена крепилась к культе.
Шен увидел его растерянность. Шаол не решался опереться о подставленное плечо караульного, что прежде делал легко и без колебаний.
– До этого, господин Эстфол, я неплохо помогал вам, – сказал ему по-адарлански караульный.
Шаола охватил… нет, не стыд. Это чувство было глубже стыда. Он заставил себя опереться о плечо караульного – то самое, откуда начиналась увечная рука. Шен с прежней легкостью и проворством помог ему перебраться в кресло.
Дождавшись, пока конюх уведет лошадь Шаола, Шен стал рассказывать:
– Руку я потерял полтора года назад. Принц Аргун тогда отправился в загородное поместье одного визиря. Я был в числе сопровождающих. По дороге на нас напала шайка мятежников. Их маленькое королевство сравнительно недавно влилось в состав хаганата. Они не желали признавать новую власть и жаждали мстить. Завязался бой, из которого я вынес полторы руки. Моим исцелением занималась Ириана. Это была ее первая серьезная работа. По сути, она спасла мне и предплечье, и плечо.
Скрытая перчаткой и рукавом, металлическая рука Шена была неотличима от настоящей. Единственная разница – она не двигалась.
– Целительницы способны творить чудеса, – продолжал Шен. – Но вырастить новую руку из культи… – Он тихо рассмеялся. – Это им недоступно. Даже такой искусной, как Ириана.
Шаол растерялся, не зная, что сказать. Извинения казались неуместны. Шен улыбнулся ему. Открыто, без малейшего чувства жалости к себе.
– Я далеко не сразу приспособился ко всему этому, – негромко пояснил караульный.
Шаол понял: речь идет не о потрясающем владении металлической рукой.
– Но я никогда не ощущал себя выброшенным за борт.
В карих глазах Шаол прочел то, о чем Шен не говорил вслух: готовность оказать ему поддержку. Перед ним стоял не калека, сломленный увечьем, а сильный, волевой человек, сумевший найти свое место в изменившейся жизни.
Шен не оставил службу. Наоборот, он вошел в состав дворцовой гвардии, считавшейся едва ли не самой лучшей в мире. Он служил наравне с остальными, и к нему относились с пониманием, но без снисхождения.
Чувства, бурлившие внутри Шаола, не переводились в слова. Похоже, Шен догадывался и об
