Не только чувство вины заставило Ириану подняться в такую рань. Антика сегодня будет праздновать день Техомы. Но Шаолу явно нет дела до чужих праздников. Он не хочет терять понапрасну ни одного дня.

Солнце едва начинало подниматься из-за горизонта. Ириана выскочила во двор и замерла.

Утренние лучи слегка золотили его каштановые волосы…

– Она все-таки проснулась, – сказал Шаол.

Ириана поспешила к нему. Песок дорожки громко хрустел у нее под ногами. К счастью, никто не глазел на них из окон.

– Ты приехал сюда? – спросила она, сознавая нелепость вопроса.

– Да. И сам.

Рядом с лошадью Шаола Ириана увидела свою белую кобылу.

– И привел лошадь для меня?

– Не идти же тебе во дворец пешком.

К таким заботам Ириана не привыкла.

– В ступнях не появилась чувствительность? – хмуро спросила она.

Карие глаза Шаола утреннее солнце делало почти золотыми.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Я задала тебе вопрос. Будь любезен, ответь.

– Сначала ответь на мой.

Ириане захотелось сказать ему какую-нибудь колкость.

– Выспалась, – буркнула она, махнув рукой и показывая, что эта тема исчерпана. – Мне нужно знать, не появилась ли чувствительность еще где-нибудь, помимо пальцев.

– Ты отдохнула столько, сколько требовалось для полного восстановления сил?

Это уже никуда не годилось.

– Да, – почти рявкнула Ириана. – Тебя это не касается.

– Очень даже касается.

С каким спокойствием он произнес эту фразу. С какой чисто мужской уверенностью.

– Я знаю, что в Адарлане женщины привыкли подчиняться каждому слову мужчины, но здесь другие порядки. Если я говорю: «Тебя это не касается», так оно и есть.

– Значит, возвращаемся к прежней враждебности, – усмехнулся Шаол.

– Ни к чему мы не возвращаемся, – возразила Ириана, подавляя желание наорать на него. – Я – твоя целительница. Ты – мой пациент. Я спросила о состоянии твоих…

– Если ты недостаточно отдохнула, никакой работы не будет.

«Не удивляйся. Он привык командовать своими гвардейцами», – мысленно напомнила она себе.

– И как же ты будешь оценивать мое состояние?

Шаол медленно оглядел ее с ног до головы. От этого сосредоточенного взгляда у Ирианы заколотилось сердце. Что он себе позволяет?

– Цвет лица хороший, – сказал Шаол. – Осанка тоже. И огрызаешься как вполне отдохнувший человек.

– Помнится, вчера ты говорил, что не являешься моей игрушечной лошадкой. Так вот, и я – не твоя лошадка.

– Это было позавчера.

– Я прекрасно отдохнула, – заявила Ириана, упирая руки в бока. – А теперь хочу узнать о твоем состоянии, – добавила она, подчеркивая каждое слово.

– Я вполне хорошо себя чувствую. И спасибо тебе, Ириана, за проявленный интерес.

Он назвал ее по имени. В ней боролись два желания. Первое – вскочить к нему на лошадь и задушить. И второе – понять, почему он произнес ее имя так, что у нее все замерло внутри. Первое было неосуществимым, а над вторым ей не хотелось ломать голову.

– Только не принимай мою доброту за глупость, – прошипела она. – Я ведь все равно увижу, добился ты успехов или откатился назад.

– Если это ты называешь добротой, да уберегут меня боги от лицезрения дурных сторон твоего характера.

Естественно, сказано было в шутку, но у Ирианы напряглась спина. Похоже, Шаол догадался. Он наклонился вбок и поспешно добавил:

– Ириана, это была шутка. Ты проявила не только доброту. Щедрость – вот как это называется… Честное слово, я пошутил.

Пожав плечами, она пошла к белой лошади.

Шаолу не хотелось злить Ириану, и он решил сменить тему:

– Как ваши целительницы? Нападение постепенно забывается?

Ириана невольно содрогнулась. Она взялась за поводья, но не торопилась усаживаться в седло. Она предлагала Хазифе помочь с погребением, но верховная целительница отказалась, велев ей поберечь силы для господина Эстфола. И все же Ириана спустилась в подземную комнату прощания, вырубленную в скале под Торрой. Там, на простом каменном алтаре, лежало иссохшее тело убитой. Лицо, превратившееся в смятый лист пергамента. Кости, в нескольких местах прорвавшие истончившуюся кожу. Ириана провела там несколько минут, вознося молитвы Сильбе. Вчерашнюю церемонию погребения в катакомбах она проспала.

Услышав вопрос Шаола, Ириана невольно обернулась, скользнула глазами по привычным очертаниям Торры. Башня, от которой веяло покоем… После страшной ночи, невзирая на все усилия Хазифы и Эреции, в коридорах башни было непривычно тихо, как будто свет, наполнявший здание, погас.

– Они стараются жить как прежде, – наконец сказала Ириана. – В знак протеста против тех, кто убил нашу сестру. Хазифа и Эреция подают пример спокойствия и сосредоточенности. Улыбаются, когда могут. Думаю, это помогает девчонкам не замыкаться в собственных страхах.

– Если надо, я всегда готов провести с ними еще один урок.

Ириана рассеянно кивнула, теребя поводья.

Во дворе, еще не успевшем раскалиться от дневного зноя, вкусно пахло лавандой и лимонами.

– Ты всерьез собиралась ко мне рано утром? – вдруг спросил Шаол.

– По-моему, ты не любишь залеживаться в постели. Впрочем, если у вас с капитаном Фелак…

– Если хочешь, приходи пораньше.

Ириана кивнула. Незачем ему знать, что она – не из ранних пташек и любит поспать.

– Я по пути во дворец хотела проведать своего пациента. А то мы теряем время.

Шаол молчал, и она продолжила:

– Во дворце я появлюсь часа через два, если ты…

– Я могу тебя проводить. Надеюсь, не помешаю.

Ириана выпустила из рук поводья. Посмотрела на Шаола, на его ноги:

– Прежде чем выезжать, давай займемся упражнениями.

– Верхом на лошади?

Ириана пошла к нему. И вновь песок громко хрустел под ее туфлями.

– На самом деле это очень действенный способ. Помогает многим, и не только в случае увечий позвоночника. Когда лошадь движется, ритм ее движения, помимо прочих благотворных воздействий, способен восстанавливать чувствительность.

Ириана расстегнула постромку и вытащила ногу Шаола из стремени.

– Минувшей зимой, в степи, я исцеляла молодого воина. Он упал с лошади во время утомительной охоты. Его повреждение было почти как у тебя. Но меня он встретил в седле. Соплеменники сделали ему постромки, поскольку он был еще непоседливее.

Шаол хмыкнул, пригладив растрепавшиеся волосы.

Ириана приподняла ему ногу и начала вращать, памятуя, что он сидит не в кресле, а на лошади.

– Заставить этого парня заниматься упражнениями и вообще выполнять предписания было сущей пыткой. Он изнемогал от сидения в своем гире и без конца твердил, что привык подставлять лицо свежему ветру. Тогда я пустилась на хитрость. Я позволяла ему немного поскакать, а затем, пока он оставался в седле, мы начинали заниматься упражнениями. Такие упражнения полагалось делать в шатре. Но заниматься в седле ему было легче. Он достиг значительных успехов, и я не стала портить результат, принуждая его упражняться в шатре.

Рассказывая, Ириана осторожно сгибала и разгибала ногу Шаола.

– Пока у тебя шевелятся лишь пальцы ног. А дальше ты почти ничего не ощущаешь.

– Не почти. Я ничего не ощущаю.

– В таком случае сосредоточь внимание на пальцах. Насколько сможешь. Помни обо всей ноге, но, пока я ею двигаю, наблюдай за ощущениями в пальцах и ступне.

Шаол молчал. Ириане было